Агония (СИ)

Когда-то очень давно, во времена, когда киборгизация ещё только вошла в силу, молодой студент Вова Громов попал в страшную аварию.  История умалчивает многие обстоятельства этого происшествия, но известно точно, что стальной обломок транспортного средства пробил парню грудь и задел сердечную мышцу. Также неизвестно, как он выжил. Почему не умер на месте? Но это и не важно.

Врачи не могли спасти сердце. Поэтому было решено имплантировать оказавшееся в больнице экспериментальное устройство «Ахиллес» - искусственное сердце, питающееся от мини реактора.

Реакторы в то время уже не были редкостью, так что молодой Громов после операции не погряз в долгах. Экспериментальный «Ахиллес» оправдал себя, он смог прослужить 115 лет. Но всему приходит конец – настало время менять имплантат.

 «Ахиллес»  после целого века службы начал сбоить, и Владимир задумался о замене устройства, но для этого следовало идти к всемогущему мистеру Джонсу – самому старому киборгу города-корпорации.

- Наконец-то решились на операцию, молодой человек? – Джонс имел полное право называть его молодым, возраст в 200 с лишним лет даёт некоторые привилегии. Особенно, учитывая, что средний возраст жителя города-корпорации около 40 лет, -  Или решили проведать старого робота?

- Вы как всегда правы, мистер Джонс.

Человек-машина скривил лицо:

- Не называй меня мистером.

- Простите, мист… Джон, - да, родители старика не блистали воображением.

- Так-то лучше. Поговорим об операции.  Ваш случай, сразу скажу, довольно сложен, - он водрузил старые очки на переносицу и достал планшет. Киборг принципиально не заменял органы зрения. Видимо, ему нравился эффект от взгляда прямо в глаза. Но, скажу я вам, взгляд искусственных глаз также оказывал сильный эффект, - как ты понимаешь, Володя, твоя операция была чуть ли не первой в своём роде. Даже я получил имплантаты внутренних органов позже тебя. Да и делали её срочно – случай чрезвычайный. Садили на плоть, без переходников. То есть вообще без возможности замены…

Громов уставился в пол. Всё было сложнее, чем он думал. Он прекрасно знал технологию киборгизации – на мясо переходник, затем непосредственно конструкция. Владимир сел в жёсткое кресло напротив хозяйского стола, оно было того же тёмного цвета, что и стол. Его прошиб холодный пот.

Джонсон же поворошил лежащие в обилии на столе планшеты и достал один из них:

- Ситуация не безвыходная, у нас делают нужные операции, не волнуйся. Ещё есть старые хирурги, работавшие с плотью и, знаешь,…

Читателю может показаться, что это несколько странно. В столь продвинутый век, они не умеют чинить человеческое тело. В век машин. Век, когда точную работу делает манипулятор. Манипулятор, которому нужна лишь очень сложная программа на все случаи. Программа, написанная много лет назад. Написанная людьми, которые давно умерли…

Ту самую операцию на сердце Громова вели ещё люди, одни из последних, избравших эту стезю. Он помнил эту операцию, яркий свет и лица в масках. На него всегда плохо действовала анестезия. Помнит он и своё сердце, лежащее на блестящем подносе, который так хорошо оттеняет  кровь. И «Ахиллес», вложенный на место мёртвого органа.

- Владимир! Громов! – хриплый голос старика вытащил его из старой операционной.

- Я здесь, - просипел профессор.

- Они, как и мы, киборги. Иначе бы и не дожили до этого дня.

Громов слушал Джона Джонсона как сквозь вату. Он вспоминал те годы, что провёл на реабилитации после аварии. Все те годы, что он питался через трубочку и ходил под себя.

Руки инстинктивно сжались в кулаки. Громов  помнил то унижение. И никогда этого не забудет.

Конечно, он понимал, что если бы не эта реабилитация он бы вообще не жил. А теперь он успешный человек с широкими связями в разных кругах, преподаватель в крупнейшем учебном заведении города-корпорации.

- Хорошо, во что мне станет эта операция? – раз есть возможность, значит надо попробовать, - Сумма не имеет значения, в пределах разумного, конечно.

- Сумма будет кругленькой, в этом не сомневайся. Но подъёмная для тебя лично, - Громов выдохнул, не всё так плохо, - я бы больше волновался об осложнениях.

И вновь Владимиру поплохело, вновь он почувствовал годы реабилитации и жёсткую спинку инвалидного гравикресла.

- Я согласен, - пришлось себя пересилить.

- Отлично, подъезжай в 7-ой Госпиталь, скажем… Послезавтра, в 12:30. Всё будет готово, - сказал киборг и потерял интерес к посетителю. У него так бывает, оригинальный способ окончания разговора.

- До свидания, - и Владимир не дождавшись ответа, наверное, Джон залез в ментальный интерфейс, вышел в коридор.

У двери его ждал знакомый журналист.

- Чего же тебе неймётся? – негодующе застонал профессор.

- Простите, - смущённо пролепетал паренёк, - Надо сделать вашу фотографию.

- Делай быстро, я спешу, - и встал ровно.

Мальчишка замешкался, доставая фотоаппарат, чем заслужил неодобрительный вздох. Наконец, он закончил и поспешил к выходу.

Громов тоже направился на выход, но гораздо медленнее. Не стоило нагружать работающее на пределе механическое сердце. Умереть в шаге от излечения – верх глупости.