Агония Сталинграда. Волга течет кровью

10 октября 1942 г.

Мы занимаем позицию уже 10 дней. Можно было представить, что ад в центре северной части города, в 3–6 километрах отсюда, нас не касается. Вспоминая последнюю неделю, я был вынужден признать, что в нашем секторе мало что происходило. Залпы «сталинских органов» утром и после обеда, на 12 или 24 снаряда, стали уже привычными. В ответ на вражеский командный пункт, замеченный мной из укрытия на чердаке, был сделан огневой налет – бабах! Лейтенант Вайзе, командир взвода тяжелых орудий, прислал мне наблюдателя. Я ввел его в курс дела. Вайзе не хотел класть свои «15-сантиметровые чемоданы» – как мы называли 15-см снаряды – так близко к передовой. Он считал, что риск слишком велик, но я убедил его, что это оправдается. Перед тем как он отдал приказ открыть огонь, мы проинформировали солдат. По громовому звуку приближающихся тяжелых снарядов они укрылись по «лисьим норам». Когда знаешь, что летит снаряд, его полет видно невооруженными глазом. Вскоре после того, как лейтенант Вайзе по телефону передал команду на позиции, стали слышны звуки выстрелов, за которыми следовал рев снарядов. На долю секунды их было видно, а затем был слышен «бумммм» – звук разрыва. В этот момент осколки, обломки дерева и щебень дождем сыпались на местность и на наши позиции. Нас удовлетворил результат, и, после дальнейшей проверки целей, мы повторили операцию дважды. Вайзе был убежден, что такие упражнения можно делать, только когда люди предупреждены.

Пробираясь ко мне с командного пункта, батальонный связной Марек получил по шлему обломком дерева. Шлем получил небольшую вмятину, но Марек, слава богу, остался цел. Дозоры на передовой были настороже. Из-за нашей малочисленности мы не могли выслать разведку.

Погода все еще была солнечной и ясной. 8 октября поднялся ветер, но уже на следующий день снова было солнечно и ясно. Противник был виден исключительно мельком, насколько его вообще можно было увидеть днем. Они заметили, что мы тоже можем снимать их по одному. Как я уже говорил, снайперов боялись по обе стороны фронта.

Когда время позволяло, я навещал свое укрытие на чердаке.