Агония страха

— Слушайте меня внимательно, Буба, и не перебивайте. Все испортило глупое стечение обстоятельств. В сберкассе находился вор, настоящий вор. Он украл портфель. Я его увидела, когда он выходил на улицу. Но вряд ли он бы мне его отдал. Я его проследила. Он живет на Кутузовском проспекте, дом двадцать четыре, квартира сорок восемь. Третий подъезд, четвертый этаж. Портфель с документами у него. Однако я в этом не виновата. Со своей стороны я все сделала так, как мы договаривались.

— А облава в сберкассе тоже случайность?! Двух моих ребят подстрелили, как щенков! В этом тоже вор виноват?

— Я ничего об этом не знаю, я ехала следом за его машиной. У него «четверка», номер о297НА77. Поторопитесь, Буба, я очень беспокоюсь за документы. Он все равно в них ничего не поймет, а от ненужного хлама избавится. Дубликата-каталога больше не существует. И отпустите моего отца…

— Заткнись, курица! Смотри, если ты меня и на этот раз кинешь, я из твоего папаши шашлык сделаю и псам скормлю.

Рамзес с силой швырнул телефон на каменные ступени, и аппарат разлетелся на мелкие кусочки.

***

Журавлев зашел в свою конспиративную квартиру. О его убежище не знала ни одна живая душа. Вадим снимал три квартиры в Москве и использовал их как склады и перевалочные пункты. Они были забиты чемоданами, коробками с аппаратурой и прочими предметами повышенного спроса. В марьинской квартире Журавлев хранил самое ценное и деньги. Она походила на жилое помещение, в ней даже стояли кровать и платяной шкаф. В кухне работал холодильник, забитый выпивкой, закусками и фруктами. Когда ему хотелось уединиться и никого не видеть, он говорил отцу, что уезжает в командировку, прятался в марьинской квартире, как таракан в щели, и пил по несколько дней, не приходя в себя.

Окна выходили на пустырь, где, кроме дымившихся труб Капотни и печально известного факела нефтеперегонного завода, ничего видно не было. Этот вид Журавлева устраивал. Ему казалось, что он выброшен на свалку и вокруг него отсутствует жизнь, будто на вымершей планете из фантастического романа. Насмотревшись вдоволь на грязь за окном, он поворачивался лицом к комнате и начинал разглядывать развешанные на стенах картины, статуэтки, ювелирные украшения и прочие шедевры искусства, конфискованные у богатых коллекционеров. Так он делал часто и называл это состояние «кофе по-восточному», когда горячий густой кофе запивают холодной водой, чтобы острее почувствовать его вкус и аромат.

Деньги Журавлев высыпал в чемодан, стоявший под кроватью. Он был и без того набит до предела, и, чтобы его закрыть, приходилось прижимать крышку ногой. Интереса к деньгам он не испытывал. У него было все, что он желал иметь, а роскошные автомобили, особняки его не интересовали. Они не давали ему духовного насыщения. От яхты он не отказался бы, но если бы рядом было море и по нему не курсировали бы пограничники. Но бросить отца и уехать к морю он не мог. Самое дорогое и ценное, что у него еще оставалось в жизни, это сгорбившийся старик, слабый и беззащитный, как ребенок, но гордый и сильный, как скала.

Журавлев бросил портфель на кровать, сходил в кухню, выпил фужер шампанского, сунул в рот виноградину и, закурив, вернулся в комнату.

Портфель не был заперт на ключ. Когда он откинул крышку, его ожидало разочарование. В черной папке лежала стопка бумаги, листов тридцать с непонятными надписями. Можно выбросить в корзину и забыть о глупой выходке в сберкассе, но Журавлев, как мы помним, был человеком любопытным и не любил выполнять работу впустую. Принес — так разбирайся!

Листы представляли из себя номерной список от первого номера до одной тысячи десятого. После каждой цифры шел неясный кодированный текст:

«№205 262 шт. по 2 кар. Сев-зап. 30 435 м ор. сосна. Вес. стор. 15 м пень юг 1 м».

Из всей этой белиберды понять что-либо не представилось возможным. В конце списка к последнему листу был прикреплен скрепкой конверт. Журавлев вскрыл его. В нем лежала записка без обращения к конкретному лицу, написанная женским почерком.

«Каталог передается вам в полном объеме. В нем содержатся номера всех ячеек. Тридцать пять процентов уже использованы, и в них ничего нет. Какие именно тайники опустошены и их номера вы получите тогда, когда мой отец будет выпущен на свободу и будет находиться в безопасности. По-другому не получится. Вы не те люди, которым можно доверять».