Агония Титана

Образы женщин пропадают, смазываясь, являя старуху с белесыми слепыми глазами. Ее лоб пересекает нить с позвякивающими монетами, белые волосы завиты кольцами, а на руках и лице морщины, высекающие пути судьб, которыми она играет. 

Фулла не может видеть его. Он ослепил ее тысячелетия назад, когда обезумел от смерти Астарты. Тьма, сожравшая ее тело, лишила Фуллу зрения и вечной молодости. Она превратилась в древнюю старуху, искромсанную временем, но продолжала жить. 

У Александра не было способности убивать себеподобных… Он мог только высасывать их жизненную силу. 

Древняя, на много древнее него, Фулла была носительницей дара древа Хиджи. Она была рождена на Эвире, как и он. 

- Я клялся никогда больше не прибегать к твоему дару. – Хрипит он, чувствуя, как ярость расползается в теле уже просто потому, что смотрит на ее скрюченный в углу силуэт. 

- Я помню. – Хриплым, надрывным голосом, в котором слышатся тысячелетия. 

- Но обстоятельства не всегда складываются так, как нам того хочется…

- Я знаю. 

Александр стискивает зубы, пытаясь сохранить спокойствие.

- Если ты, бл***, все помнишь и все знаешь, то скажи мне, где она. 

Фулла горько кривит губы, и Александр буквально чувствует, как она начинает плести паутину своей лжи. 

- Не в твоей власти управлять ее силой. Сияющая сама должна выбрать сторону. Я не имею права вилять на судьбу в этой войне. Слишком многое поставлено на карту…

- Не морочь мне башку! – взрывается он, еле сдерживая себя, чувствуя, как тьма только и просит окутать и поглотить старую ведьму. 

Фулла чувствует, как черный туман клубится вокруг нее. Не может не чувствовать. Но остается такой же спокойной. 

- Ты убила Астарту, - хрипит он, чувствуя, как кончики пальцев начинают подрагивать. – Ты хочешь сделать это и с Алирой. Ты всегда боялась дара Сияющей. Хочешь, чтобы я не смог уберечь ее… 

- Астарта уничтожила себя сама, - хрипло произносит старуха, вызывая в нем новый прилив бешенства. – Ее замыслы были опасны. Я видела мир после ее пришествия. Это руины, Александр. Лучшее, что могла сделать Астарта для мира – уничтожить саму себя. 

- Ты не имеешь права вершить судьбы, - цедит он сквозь зубы.

- Но ты его имеешь? – усмехается Фулла. – Ты был игрушкой в руках Астарты. Поверь, Александр, когда бы ты очнулся от своей страсти и узрел, что она сотворила с миром, ты бы ужаснулся. Ты был слеп от своей страсти, а когда пришел бы в себя, было бы уже слишком поздно. Я видела этот виток судьбы. И поверь мне, ты бы восстал против нее. И в этом сражении потерпел бы поражение. То, как сложилась судьбы – это спасение для всех нас…

- Считаешь, что спасла меня? – зло усмехается он. 

- Спасла всех нас, - отчеканивает ведьма. – Сейчас дар находится у той, что способна видеть разницу между добром и злом. Но ты рядом с ней… Помешаешь сделать правильный выбор. 

Кулаки стискивает, видя, что тьма уже затянула всю убогую комнатку. Она ожигает Фуллу, голодными кольцами обматывая тело. Он не может убить ее. Но в силах высосать дар до основания. Вернуть его Древу Хиджи. Совершить то, что запрещает Древняя Книга Мира. 

Но сейчас ему насрать на все законы. Александру хочется разорвать всю ту паутину, которой старуха затянула мир. 

- Хочешь я покажу тебе ее судьбу, в которой нет тебя? – тихо произносит Фулла, и он отшатывается, словно получил мощный удар под дых. – Хочешь я покажу тебе ее мужа, детей, родителей… Хочешь ли ты увидеть ту счастливую жизнь, которую никогда не сможешь ей подарить?..

- Замолчи! – хрипит он, понимая, что окончательно перестает владеть собой. 

То, что он ощутил, было даже не ревностью. Ревность – это просто набор букв. А у него внутри плескалась бешеная ненависть, раскаленная магма, которую ему надо было выплеснуть на того, кто хотел воткнуть в нее свой член. Переломать все кости в теле, вымазать руки в крови, и только потом размозжить голову. В крошку. Уничтожить не только тело, но и душу подонка. 

От одной только мысли, что Алира может принадлежать кому-то другому, блевать кровью хотелось. Глаза застилало бешенством такого масштаба, что он чувствовал, как черная Сила окутывает всего его, как она порабощает его сознание, беря верх над здравым смыслом. 

А ее… 

Сжимает кулаки до белых костяшек, понимая, что убьет. Если только картинки в башке, где она просяще подставляет кому-то другому свои губы окажутся реальность, убьет тварь. 

Она его. И по-другому больше не будет.

Не любит его?

И срать он хотел на это.

Чувства, которые он испытывал к Алире уже давно вырвались из-под контроля, напрочь снося башку, когда он просто думал о ней. 

Вначале, когда узнал, что сбежала, мечтал только о том, как сожмет в кулаке ее хрупкую шею и будет слушать, как ломаются позвонки. 

Но чем дольше ее не было рядом с ним, тем больше хотелось выть от боли. Потому что пустоту в груди, где поселилась она, невозможно было заполнить ничем больше. 

Только она была там. 

Только она была нужна ему. 

И ему насрать было, исполнит она это по доброй воле, или он насильно приволочет ее обратно, привязав, к кровати, как бешеную сучку кейна.