Аграрная история Древнего мира

В царстве Селевкидов не было территориальной замкнутости и жесткого управления египетского типа. Оно заключало в себе две области, совершенно различные по своему экономическому характеру, и тем самым и зачатки распада. Тот факт, что насильственное влияние эллинизма в Иерусалиме потерпело неудачу, сам по себе еще не имеет решающего значения; Птолемеи никогда не делали подобной попытки в отношении египетской религии. Но что первосвященический род «Маккавеев»[399] сам сумел силой добиться светской автономии, указывает на безнадежное разложение царства. Здесь не место отслеживать историю борьбы позднейших Маккавеев, государство которых начало превращаться в чисто светскую тиранию, с организовавшимся на родовых началах в синедрионе совете старейшин, жреческой аристократией суддукеев[400], а затем борьбу между принципом аристократической теократии и регламентацией жизни профессиональной теологией «отщепенцев» (фарисеев), имевших на своей стороне мелких буржуа. Сельское население, которое, как таковое, с одним единственным исключением (донатистов[401]) нигде и никогда не было носителем пуританских идей, являлось в глазах фарисеев нечистым.

Право Талмуда (по крайней мере в Мишне[402]) есть право народа, только начинающего становиться торговым народом. В нем, рядом с мнениями защитников древней традиции, самым деятельным образом восхваляющими надежность и достоинство земледелия, стоят уже отдельные, очень характерные мнения противоположного свойства. Его составные части надо было бы подвергнуть прежде всего компетентному анализу, чтобы определить, в какой мере они действительно ведут свое начало от древней раввинской традиции времен теократии, или же от эллинистическо-римской провинциальной среды, или же от влияний, идущих из Месопотамии, и затем надо было бы исследовать, где они передают живое право и где чисто теологическую схоластику. Что эта схоластика может во многих институциях, в особенности относящихся к семейному праву, оказывать поразительно консервирующее влияние, это верно: ведущий свое начало из родового государства институт chaliza (разновидность левиратного брака) оставался до самого порога настоящего времени живым правом; а обычай приданого невесты, связанный в древневосточном праве с непризнанием за дочерью права на наследство, еще и сейчас оказывает свое влияние в борьбе за существование торговых служащих (делая для евреев возможной раннюю самостоятельность в случае вступления в брак и, таким образом, объясняя отсутствие классового сознания и чувства солидарности у еврейских commis и отчасти антисемитизм их товарищей-христиан). Но аграрное право не так легко доступно чисто сектантским влияниям. Раввинская спекуляция о субботнем годе и об угле бедных и т. п. были чистейшими упражнениями в логике без всякого практического значения в жизни. Напротив, другие составные части Талмуда, несомненно, находятся в тесной связи с живым правом, действовавшим в эпоху теократии. Во всяком случае, из Мишны можно с определенностью заключить, например, что наряду с домашними рабами она предполагает существование также и рабов, занятых на полевых работах, но что в качестве преобладающего элемента она знает наемных рабочих в поместьях, самое большее, средней величины. В пользу этих рабочих — совершенно в духе теократии — в связи с предписаниями закона развиваются более подробные правила охраны рабочих (охрана от сверхурочного труда, обеспечение скорой уплаты вознаграждения, упорядочение доставки пропитания, предоставления права пользования новым хлебом во время жатвы) и даже издаются постановления о том, в каких случаях рабочие могут предъявить не принудительно осуществляемые, правда, с помощью сакральных средств, правовые притязания, но право «роптать» (т. е. бастовать на египетский лад), — доказательство как полной зависимости «свободных» рабочих, так и — в особенности, если везде принять во внимание древние традиции соответствующего места, — социального мира того времени, когда возникли эти правила.

Таким же образом трактует Талмуд и аренду, именно аренду «между соседями» (в смысле соплеменниками, которые не могут применять друг к другу ни прав господина, ни прав, существующих в отношении иностранцев). Арендатор (mekhabbel) есть или арендатор из части продукта («aris»), отдающий ¹/₂, ¹/₃ или ¹/₄ жатвы, или же «choker», т. е. арендатор, который платит за пользование землей определенную сумму натурой или же (очевидно, реже) деньгами. И здесь прежде всего имеются в виду обязанности арендатора: он должен полоть землю; он обязан вспахивать землю, согласно контракту; он может при этом, правда, сеять пшеницу вместо стручковых растений, но не наоборот (это напоминает Египет; и в Палестине пшеница была главным продуктом, имевшим значение как в качестве предмета вывоза, так и с точки зрения политики борьбы с дороговизной).