Аграрная история Древнего мира

Принадлежавшую некогда деревне альменду можно еще узнать по скудным остаткам в «agercompascuus»[429]: право выпаса первоначально является здесь как «jus» (Цицерон), как индивидуальное право члена общины (des Genossen). Рядом с ней стоит ager publicus[430] [общественное поле], в более позднее время представлявший собой завоеванную, а первоначально несомненно — что без всякого основания было подвергнуто сомнению — никому не переданную пустошь. Как и в раннюю германскую эпоху, очевидно, каждому члену племени на этой «общей марке» принадлежало право поднятия нови, и он находил защиту для своего владения таким «ager occupatoris» [«поле оккупанта»] до тех пор, пока он держал его под плугом. Это старинное право «оккупации»[431] в измененной форме впоследствии было распространено государство гоплитов на завоеванные, уже приведенные в культурное состояние и приносившие плоды поля, поскольку они не предназначались для наделения на частном праве или для финансовой эксплуатации посредством сдачи в аренду. То, что при этом имелась в виду урегулированная форма оккупации — как это было в Соединенных Штатах при открытии для поселения индейских областей, — и что часть продуктов взималась в качестве вознаграждения в пользу государства или во всяком случае должна была взиматься — все это ничего в этом не меняет, т. е. в том, что по существу право «сквоттеров» было распространено на огромную завоеванную территорию, что «оккупировать» даже и в терминологии, является решающим (а не регулирование со стороны магистрата порядка оккупации).

Как в старину выглядела жизнь внутри поселений, в которых крестьяне жили трудами рук своих, мы не имеем возможности разглядеть более близко. Индивидуальная, совершенно свободно наследуемая и отчуждаемая земельная собственность в позднейшем смысле прежде всего совсем отсутствовала. Но те или иные исходившие от семьи ограничения в распоряжении полем и здесь существовали; что касается землевладения патрициата, то это само собой разумеется здесь, как и везде; но в более слабой форме существовали они и у крестьян. Верных следов этого мы не находим. Ссылка на расточение bona patema avitaque[432] в опеку указывает на общее всякому проникнутому милитаристским духом праву специфическое осуждение продажи наследственной земли, но не является верным указанием на первоначальное правовое различие между ними в отношении к отчуждаемости. Можно предполагать, что развитие не было здесь принципиально иным, чем в Элладе, и во всяком случае (в принципе) наследственное и отчуждаемое владение землей и здесь стоит в начале дошедшей до нас истории. Легенда о наделении Ромулом всех граждан heredium’ом в 2 югера[433] как единственно наследственным (не отчуждаемым) владением не является доказательством против этого. Ибо ясно, что это не есть полное крестьянское владение ранней поры. Но, с другой стороны, невозможно, — как хотел Э. Мейер — разуметь под этим землю поденщиков. Скорее heredium есть «hortus», усадьба (eine «Wurth»), для индивидуальной обработки отдельным небольшим семействам в наследственное владение предоставленный, но в смысле отчуждения за пределы семьи по основаниям государственного характера ограниченный усадебный участок (Gartenlos). Для интерпретации открыты три возможности.