Аграрная история Древнего мира

Вся земля (Grund und Boden) Египта в птолемеевскую эпоху принадлежит юридически царю. Но часть ее фактически находится в частном владении, так как царь или продает ее, или передает для (таким путем приобретенные виноградные и садовые земли технически называются , пахотная земля — ), или сдает в наследственную аренду , или же ассигнирует территориальной армии и чиновникам . Остальная земля принадлежит царю или непосредственно, или как представителю богов на земле ( и ). Землей богов управляет царь, но доходы с нее оставляет для храмов; доходы с , как и оброки с частной земли, поступают прямо в царскую казну. Свободной от оброков является, по-видимому, только земля, подаренная царем богам и любимцам .

Обработка , и производится в большинстве случаев особым классом населения Египта, который технически называется (царские земледельцы), а в обиходной речи также . Это — свободные люди, которые живут в деревнях и обладают, правда, очень ограниченным, самоуправлением. Отношение этих к государству это последнее рассматривает как аренду. Государство диктует арендаторам условия аренды в форме , арендатор принимает (akzeptiert) условия в форме предварительного заявления своего желания снять землю (durch ein Pachtangebot). Срок при этом не указывается, и отношение арендаторов носит поэтому прекарный характер. В то время, как государство может, таким образом, во всякое время разорвать (l"osen) свое отношение с арендатором, для арендатора сделать это гораздо труднее. Хотя он не прикреплен к месту своего жительства и к своему участку (Landparzelle), государство рассматривает их как его и смотрит как на ненормальное положение, если крестьянин оставляет их и не исполняет своей работы.

В качестве прекарных арендаторов государственной земли находятся под постоянным и бдительным надзором чиновником. Совсем не говоря уже о том, что в способе ведения своего хозяйства (in der Gestaltung ihrer Wirtschaft) они вовсе не являются свободными, вся их жизнь находится под опекой деревенских чиновников и деревенской полиции. Каждый спор, каждая распря доводится до сведения деревенского писаря (Dorfschreiber). Деревенские чиновники (die Dorfbeamten) и деревенская полиция по своей воле воздействуют на жи^ь (gestalten das Leben) своих подвластных еще и постольку, поскольку они в последней инстанции управомочены требовать от крестьян всякого рода принудительных работ, барщины, ручной и с упряжкой (Hand-und Spanndieste), для государства: к таким службам прежде всего принадлежит принудительная обработка остававшейся необработанной государственной земли, .

Мы имеем, таким образом, дело с отношениями, которые довольно близко стоят к крепостничеству (Leibeigenschaft). Что эти отношения действительно развились и из крепостничества, это доказывает по-моему тот факт, что во многих документах трактуются как один класс с рабочими в государственных монополиях (Monopolarbeitem), , когда известные законы и мероприятия получали применение только к этой части населения Египта. А , поскольку их положение определено большинством законов Филадельфа о монополиях, трактуются как настоящие крепостные (Leibeigene) монополии. Характерным образом предписания об их принудительном возвращении к их работе звучат почти так же, как и аналогичные предписания о колонах IV столетия после P. X. Эти отношения, конечно, не были созданы птолемеевской эпохой; она получила их от предшстующей эпохи и фиксировала их в закон. При этом были трактованы более мягко, а более сурово; но для тех и других общим является то, что они поставлены в непосредственную зависимость от государства и освобождены от зависимости от храмов и от их настоятелей (эпистатов), и от частных феодальных владельцев (von privaten Lehnherren).

Провели ли Птолемеи во всех деталях крестьянское освобождение, которое соответственно этому следует предполагать, или только подвели итоги уже совершившемуся развитию, решить этого нельзя. Достоверно только то, что государственное крестьянство в эпоху Птолемеев везде выдвинуто на первое место и вытеснено прежнее полуфеодальное крепостничество (Leibeigenschaft).