Аграрная история Древнего мира

Как известно, не только средним векам, но и эпохе меркантилизма, и даже еще в настоящее время России знакома хлебная торговая политика, преследующая подобные же цели. Но по своему политическому значению, хотя бы с вавилонской и египетской системой государственных магазинов (Magazinsystem)[13] или даже с римской системой аннон[14] магазинная политика (die Magazinpolitik) абсолютных государств и даже России (где она достигла наибольшего развития) может быть сравниваема лишь очень издалека.

К тому же здесь и цели, и средства (даже в России) иные. Своеобразие античной хлебной политики по сравнению с современной объясняется главным образом совершенно иным характером античного так называемого «пролетариата» по сравнению с теперешним пролетариатом. То был пролетариат потребителей (ein Konsumenten-Proletariat), толпа деклассированных мелких буржуа, а не нынешний пролетариат — рабочий класс, который на своих плечах несет производство. Современный пролетариат, как класс, в древности не существовал. Ибо античная культура, отчасти благодаря малой стоимости содержания человека в местах ее расцвета, отчасти по причинам историко-политическим, либо опиралась главным образом на рабство — как было в Риме конца республики, — либо, по мейыыей мере там, где преобладал в частно-правовом смысле «свободный» труд (как в эпоху эллинизма и в императорскую эпоху), все-таки в такой мере была проникнута рабским трудом, как этого никогда не бывало в средневековой Европе. Конечно, остраконы[15] и папирусы эпохи Птолемеев[16] и Римской империи, так же, как и, например, Талмуд[17], свидетельствуют о значении свободного труда на эллинистическом Востоке и вне пределов требующего выучки ремесла, да и надписи говорят о нем очень ясно. Специфически капиталистическое понятие «работодателя» было, по-видимому, развито. Но, что весьма характерно, там, где требуется обеспечение рабочей силой в большем количестве и на твердо определенные сроки, например, хотя бы на птолемеевских монопольных масляных прессах, сейчас же принимаются меры для косвенного или прямого ограничения свободы передвижения. И рабство особенно сильно выступало на первый план как раз в эпохи и в местах «классического[18] расцвета «свободных» общин. Хотя количество рабов, как и их социальное значение для достаточно больших частей и периодов античного мира (в частности для эпохи эллинизма, более всего для Египта, но также и для более раннего Востока и Греции) было, несомненно, как теперь установлено (см. ниже) довольно сильно преувеличено, однако это все-таки не слишком сильно меняет принципиальное значение этого различия.

Во всяком случае, после всего этого нельзя уже обойти вопрос, не проявляются ли вообще в экономическом строе Древнего мира черты, исключающие возможность применения к нему категорий, которыми мы пользуемся при изучении хозяйственной истории средних веков и тем более Нового времени. Вокруг этого вопроса за последнее десятилетие шли оживленные, отчасти даже страстные, споры.