Аграрная история Древнего мира

Частное платнационное хозяйство, с массами рабов, которые подчинены были военной дисциплине и — так как вследствие постоянного захвата людей на войне их убыль можно было дешево восполнить — подвергались самой беспощадной эксплуатации, распространил по свету и, в частности на Западе, по-видимому, первый ведший колонизацию на чисто купеческих началах народ, финикияне и особенно карфагеняне, обнаружившие такие хозяйства в поместьях египетских фараонов. Действительно, классическими местами процветания их всегда были римская провинция Африка, а затем Сицилия, и, по-видимому, впервые принцип таких хозяйств впервые получил научную трактовку в 28 книгах Магона[486] (из Карфагена) о земледелии.

Из двух источников получать сравнительно высокоценные и потому пригодные для транспортировки продукты для реализации их на рынке — плоды аренды из части продукта и рабского хозяйства — для капитала в тогда еще относительно слабо заселенных областях Запада являлось приемлемым рабское хозяйство, по крайней мере до тех пор, пока экономически было возможно хищническое хозяйство в отношении к земле и — что главное — в отношении к рабочей силе.

Для Рима со времен Катона до императорской эпохи осязательно постоянно увеличивавшееся в смысле своего типичного объема рабское хозяйство стало национальной хозяйственной формой. Аграрные писатели принимают господство рабского труда как факт, сам собой разумеющийся; рядом с ним принимаются в расчет (как и Магона) только нанимаемые для жатвы свободные сельскохозяйственные рабочие. Снижающееся экономическое и социальное значение сословия средних землевладельцев (Ackerbürger) и крестьян, наряду с преобладанием крупных имений, чем дальше, тем все больше и больше парализует его тенденцию к территориальному расширению. Необеспеченное потомство собирается в столице и больше не может быть использовано для колонизационных целей с тех пор, как оно уже не проникнуто интересом, приобретая оседлость, стать полноправными гражданами. Оно должно во все в большем и большем числе получать обеспечение с помощью хлебных раздач от государственной хлебной администрации. Этим в то же время был сужен естественный рынок для италийского хлеба и был создан дальнейший стимул для свободных сельских рабочих к скоплению в столице. К этому прибавилось страшное разорение крестьянского сословия походами в далекие заморские страны и притом для надобностей, которые не имели ничего общего с его интересами. С помощью самоэкипирущегося войска граждан эти войны уже сами по себе не могли вестись долгое время. И чем дальше, тем меньше это было возможно, потому что с увеличением интенсивности обработки, здесь, как и везде, самостоятельно ведущий хозяйство крестьянин все более и более становился экономически «неотлучным» («unabkömmlich»)[487].

Решительной борьбой свободного труда и поселения с несвободными было движение Гракхов, которое опять ухватилось за старое требование раздела ager publicus. Гракхи лично, по крайней мере Тиберий, были прежде всего политическими реформаторами; их цель — восстановление старых основ военного строя. Они ставили, само собой разумеется, интересы крестьянства — для себя и для своих детей получить возможность дешево приобрести землю — на службу своему делу. Земля для целей поселения могла быть в большом количестве получена лишь путем ограничения и частичной конфискации оккупаций. Но это отнятие старых владельческих прав целых поколений — это как раз подчеркнул Э. Мейер — шло вразрез с интересами не только римских, но также и допущенных в оккупации, в принципе на равной ноге, союзнических поссессоров; и поэтому движение Гракхов вызвало не только классовую борьбу в Риме, но также борьбу римского гражданства с союзниками, которые теперь уже для своей экономической защиты и для того, чтобы участвовать в ассигнациях, должны были потребовать права гражданства, тогда как до тех пор, напротив, они довольно часто должны были протестовать против оттока в Рим своих самых состоятельных граждан (см. выше).