Аграрная история Древнего мира

Крупные поместья самых значительных фамилий, поскольку они не были пастбищами (Weidegüter), при всем желании их владельцев (Herren) не могли быть возделываемы только с помощью рабского труда. По крайней мере часть их сдавалась свободным колонам в аренду, — форма хозяйства, которая с давних времен была в обычае в Италии. Положение этих колонов нам очень плохо известно: юристы и аграрные писатели рассматривают это отношение как locatioconductio, но, по-видимому, в более крупных поместьях это locatio-conductio формально приблизилось к государственной аренде (Staatspacht), так как условия просто были продиктованы владельцем в lex locations и принимались (akzeptiert werden) колонами. Некоторые разбросанные у писателей середины и второй половины I столетия известия о целых войсках, которые составляли некоторые крупные землевладельцы из своих рабов, вольноотпущеников и колонов, позволяют заключить, что социальное положение этих трех категорий сельского населения было почти одинаково; это можно объяснить только тем, что многие рабы и вольноотпущенники разделяли положение колонов, т. е., может быть, владели самостоятельным хозяйством, а с другой стороны — тем, что колоны были связаны с личностью и с хозяйством крупного землевладельца еще и узами клиентелы. При феодализации одной части земли (Grund und Boden) Италии не отсутствовал, таким образом, и обычный коррелат — порабощение населения. Но оно было кратковременно. Ибо зачатки его были в большинстве случаев задушены в зародыше императорами — с Цезарем во главе. Тем не менее для Италии крупные поместья частных богачей остаются типическими. Я этим вовсе не хочу сказать, что владение императоров в Италии было незначительно; но оно не было таким дающим тон явлением, каким оно было в Египте, Азии или Африке. Здесь, таким образом, скорее императорское хозяйство следовало за эволюцией частного хозяйства. Эволюция последнего все более и более клонилась к оставлению рабского хоязйства и к переходу к хозяйству с колонами (Kolonenwirtschaft). Положение этих колонов в I—III вв. после P. X. делают для нас наглядным известные изображения поэтов эпохи Августа для I в., письма Плиния для II столетия, скудные надписи для позднейших времен. Мы встречаем старые отношения locatio-conductio, теперь более частую аренду из части (Teipacht), мы наблюдаем все более и более становящийся постоянным обычай пребывания колонов в течение целых десятилетий на одном и том же fundus, хотя достаточно часто встречается и сдача земли новым колонам, мы слышим, и чем дальше, тем все чаще, жалобы на обеднение и нерадивость колонов, на растущие reliqua (недоимки), на продажу с публичных торгов их инвентаря. Но настоящие условия для появления крепко сидящих на земле (schollenpfichtigen) колонов возникли лишь когда, с одной стороны, большие (grössere) пространства почвы Италии пришли в запустение, а с другой стороны, Италия, чем дальше, тем все больше и больше становилась обязанной платить подати так же, как и провинции. Благодаря только этому государство было заинтересовано в процветании хозяйства крупных владельцев и выступило в качестве стороны в вечном споре арендаторов и сдающих землю на стороне этих последних. Но это произошло позже, как в провинциях и по образцу их. Для развития колоната Италия имеет поэтому меньше значения, чем провинция, городское право имеет меньшую важность, чем нормы реципированного эллинистического имперского права.

Приведенные данные об Италии и азиатских и африканских провинциях Римской империи доказывают, что в каждой провинции Римской империи мы с уверенностью можем или констатировать, или предполагать самостоятельное развитие колоната из до-римских хозяйственных и социальных условий. В римскую эпоху доримские аграрные отношения, конечно, не изменяются, самое большее — они приспособляются к нормам римской администрации. Где, как в Египте и на Востоке, существует обширное аграрное законодательство, оно просто реципируется (самое лучшее доказательство — lex Hieronica в Сицилии) и служит базисом для дальнейшего развития. Но где существует только обычное право, то, поскольку речь идет об ager publicus и земле императора, оно кодифицируется в форме императорских leges locationis и видоизменяется посредством собственных, опять же по эллинистическим образцам выработанных дополнений.