Агрессия из ада

-Очень хорошо, теперь поцелуй мои ноги и ножки Ласки.

Ласка погрозила пальцем, брезгливо скривилась:

-А ты думаешь, мне приятно ощущать прикосновения тощего вонючего козла.

Лихо вдруг ощутил себя наступившим на коровью лепешку:

-И мне тоже. Нет!

Стэлзан легко, но ощутимо ударил его высокопреосвященство ногой в лицо. Из носа кардинала потекла бордовая юшка.

-Чем я прогневал тебя, о великий владыка. - Зашепелявил перепуганный кардинал.

Лихо громовым голосом проорал:

-Всем, нам твоя лесть не нужна. Где скрижали с божественным шифром, открывающим путь к бесконечной силе?

Кардинал от ужаса хотел упасть, но Лихо подхватил его пальцами ног за нос и заставил стоять на четвереньках. Голос князя церкви звучал глуховато:

-Это знает, только правнук Децибела. А он у архипапы, крыса-летун его домчал.

-Где у вас крыса-летуны? - На сей раз в разговор встряла Ласка.

-Я вас к ним проведу, о величайшие из величайших.

Кардинал не был бы кардиналом, если бы подлость и хитрость выразились его другой натурой. С одной стороны и Лихо и Ласка дети умные и развитые, но все-таки это каждый из них всего лишь ребенок семи циклов от роду. А редкая для рожденных в казарме мини-солдат Стэлзаната, сладкая и неумеренная лесть так приятна, что служитель жестокого культа кажется святой феей. Прихватив мечи, попутно так шуганув спрятавшегося за горой пыточных инструментов помощника палача, что тот сделал лужицу.

-Вот урод!

Лихо схватил увесистую палицу весом три пуда и врезал упитанному истязателю по толстому заду. Детина в красном покрытом белыми свастиками балахоне пролетел десять метров и врезался в пыточную "табакерку". От толчка машинка захлопнулась и пришла в движение, полилось расплавленное масло, затрещали выламываемые кости, кривые шипы впились в мясо. Все это сопровождалось громкой размеренной музыкой, заглушающей дикие вопли. Ужасающий кайф, когда пружины разрывают кожу, колокольчики и молоточки стучат по черепу, а шестеренки разламывают пальцы.

Лихо с улыбкой произнес:

-Что животное воешь, сам испытай на себе удовольствие, хороший точечный массаж, растяжка с парилкой.

Ласка оскалила свои крупные, острые как у волка зубы, которые особенно жуткими казались, на фоне человеческого, детского лица:

-Проводи нас быстрее, а то присоединишься к коллеге! Будут из вас сочные отбивные в масле, еще надо посыпать красным перцем подрумяненное в духовке мясо.

Козья бородка кардинала затряслась, воистину юмор "богов" ужасен. Всю дорогу он тихо льстил "великим".

Коридор врат, откуда не возвращаются, украшен диковинными узорами, выложенными золотом и драгоценными камнями. Сплетенные в венок змеи обвитые розами из рубинов и васильками из сапфиров освещены никогда негаснущими факелами. Многоцветные блики огня придают таинственности и величия. Это место легендарно, но маленькие стэлзаны всего трое суток на этой планете, и ничего об этом не знают.

-Величайшие боги, лучезарные повелители, я недостоин, целовать ваши следы!

Кардинал, растянув в улыбке лисье лицо, вновь низко поклонился, коснувшись лбом мраморного пола. Политика - искусство обмана, религия - искусство обманывать искусных! Лжебоги шагнули, на блестящую золотую поверхность, пара шагов и все вокруг исчезло. Под ногами вакуум и ты падаешь вниз как Алиса в детской человеческой сказке.

После того Владимир Тигров добровольно возложил на себя цепи рабства, его совесть слегка успокоилась. Будучи человеком, а не хладнокровной машиной смерти четырнадцатилетний ( а на вид он стал даже меньше одиннадцати-двенадцати!) мальчик не мог так просто простить себе массовое убийство живых людей. Тяжелая работа как бы заглаживала вину, тело было генетически улучшено, и усталость ощущалась не особенно остро.

Может быть, Тигров еще долго так вот и трудился, с неплохой едой и практически без побоев, но именно резкое повышение активности стволовых клеток сыграло с ним злую шутку. Выжженное каленым железом клеймо практически полностью исчезло на следующий день. Раба и палача в равной мере сочли виновными, обоих сильно высекли. Затем на мальчика наложили новое гораздо более глубокое тавро, раскаленный добела стальной прут пару раз сгибался от сильного нажима, пахло паленым мясом, и горемычный Владимир с трудом сдерживал вопли. Но, как и следовало ожидать, и этот знак вскоре бесследно исчез, абсолютная регенерация поврежденных тканей действовала безотказно. Новое проявление невольного непокорства, было наказано построже. Палач старался во всю, кожа мальчика стала прочнее и что бы ее рассечь, приходилось лупить со всего размаха. Истязатель крупный верзила, при наказании обычно сдерживал силу удара, что бы ни забить жертву насмерть. На сей раз, он исступленно хлестал ребенка, пока сам не выдохся, истекая липким потом от напряжения.