Агрессия в архаических обществах (на примере охотников-собирателей полупустынь)

Данные Блейни хорошо согласуются с цифрами Уорнера по агрессии у мурнгин. Численность мурнгин в начале ХХ в. составляла около 3000 чел., а потери за 1909-1929 гг. составили, по подсчетам Уорнера, 200 чел. Удельный вес потерь равняется, таким образом, 1 чел. на 300 за год (Warner, 1937: 158–163). Заметим, что мурнгин – это по крайней мере три дема, т.е. аборигены в этом экологическом районе действительно могут позволить себе «роскошь» регулярных межобщинных конфликтов. Более того, похоже, что эти конфликты служили определенным регулятором численности населения, позволявшим аборигенам поддерживать экологический эквилибриум при неизменном образе жизни. Возможно, это уникальная особенность «австралийской» модели развития культуры. Эта особенность культуры австралийских аборигенов сравнительно благоприятных экологических областей почти уникальна в ряду этнографических материалов по охотникам-собирателям XIX столетия н.э., но рискнем предположить, что она вряд ли уникальна как черта социальной жизни более ранних стадиальных периодов развития Homo Sapiens sapiens’а.

Данные по мурнгин и ванинильяугва, имеющие числовое выражение подтверждаются качественными данными по другим, экологически благоприятным, районам Австралии. Cсылки на основные источники приведены самим Блейни (Blainey, 1975: 110). Кроме того, ряд данных по агрессии у племен экологически благоприятных районов Австралии был обобщен в книге В.А. Шинирельмана и включает племена курнаи, вакануван, нарриньери, диери, (Южная Австралия); мурнгин, юленгор, алава (Арнемленд); валараи (Новый Южный Уэльс); непоименованные группы Квинсленда, Западной и северной Австралии (Шнирельман, 1994: 75–94). Аранда и илиаура (Центральная Австралия) при этом, по косвенным данным, занимают по уровню межобщинной агрессии промежуточное положение, более приближаясь к аборигенам ЗП, чем к юго-восточной Австралии или Арнемленду. Данные по агрессии у пинтуби, приведенные В.А. Шнирельманом (Шнирельман, 1994: 84) по статье Ф. Майерса (Myers, 1988: 599) относятся к тому периоду, когда пинтуби уже переселились из пустыни Гибсона в постоянные поселения при миссиях или поселках белых австралийцев.

Итак, сравнивая уровень гомицида у подвижных охотников-собирателей в экстремальной природной среде с одной стороны (бушмены Калахари и аборигены ЗП), и в благоприятной среде – с другой, мы видим прямую положительную корреляцию между степенью благоприятности среды и интенсивностью межобщинных конфликтов. Указанные конфликты во всех рассмотренных обществах представляют тип внутренних конфликтов (internal warfare), т.е. столкновений между членами единых в этнокультурном отношении макросоциальных групп.

Кумулятивным показателем степени экстремальности среды в данном случае может служить уровень среднегодового выпадения осадков, а коррелирующим социальным показателем – плотность населения. Подчеркиваем, что указанный предварительный вывод о связи агрессии и экологии справедлив только для обществ данного уровня социально-экономического развития (подвижные охотники-собиратели с межобщинными конфликтами внутри единых по культуре социумов) и проверен только для одной разновидности экстремальных сред, а именно полупустынь.

11. Территориальность у аборигенов Арнемленда и штата Виктория

Довольно неожиданно выясняется, что степень эксклюзивности использования локальных природных ресурсов в Австралии слабо зависит (если зависит вообще) от степени аридности природной среды. Так, например, у аборигенов Арнемленда и штата Виктория он не выше, чем у аранда центральной Австралии (см., Spenser, Gillen, 1899: 149–152).

Аборигены экологически благоприятных областей Австралии стремились наилучшим образом использовать флуктуации обеспеченности различными пищевыми ресурсами отдельных территорий в определенные периоды годовых природных циклов.