Агрессия

Горапштикнер потянулся. Выплюнул на пол бусину и уверенно двинулся к проему. Он вышел на небольшую площадку у входа, и наступила тишина. И тут Горнапшткнер издал такой рык, что всем захотелось заткнуть уши. Порычав секунд тридцать, он замолчал. Невообразимый гвалт был ему ответом. Звери явно были раздражены. Они тявкали, выли, скребли когтями и, если бы не недавняя вспышка маяка, уже, наверное, давно бросились в атаку.

— Брависсимо, — скептически произнес человек в черном. — Стоило столько лет учиться переговорам, чтобы сказать эту чушь.

Горнапштинкер гордо пожал могучими плечами и что-то прошипел.

— Что он им сказал? — к человеку в черном подскочил Вадим.

— Предложил сдаться без каких-либо условий. На том основании, что они нарушают закон.

— Я так и подумал. Это что-то вроде преобразователя речи? — мальчик ткнул пальцем в бусину. — Я хочу знать, в обратную сторону это сработает? — он уставился на человека в черном.

— Да, но … Хортылакнер не успел окончить фразу. Вадим подхватил бусину. Вытер ее об свою куртку и, засунув за щеку, выскочил на площадку.

Его встретил вой и мяуканье больше похожее на смех. Один из адских псов, в два прыжка оказался у носа мальчика. Но вылетевшая из арбалета стрела, врезалась в гальку прямо у его ног. Зверь поднял морду вверх и, заметив арбалетчика, отступил назад.

И тут Вадим заговорил. Это был не вой, не рев и даже не рык. Это было скорее урчание, переходящее в мурлыканье. Хортылакнер и Горапштинкер повернули головы, напряженно прислушиваясь к его словам. Было очевидно, что и другие пришельцы, явно заинтересовались его речью. В тишине наступившей после его выступления был слышен шелест прибоя.

— Ну и гадость, — вошедший внутрь Вадим выплюнул бусину. — Вы ее в серной кислоте, что ли, вымочили? По-моему, я сжег себе язык.

— Что вы им сказали? — спросил врач, с неподдельным интересом глядя на подростка.

— Я напомнил им историю прошлой битвы с эльдами и людьми. Сказал, что мы любим свою землю и готовы драться до последнего. Но в отличие от них людям нечего терять — они всегда одиноки. И спросил: отдают ли они себе отчет в том, сколько последних в их роду останется после этой битвы? Готовы ли они жертвовать любимыми и близкими? И даже если они победят, зачем им рай без братьев и сестер?

— Я не сказал бы лучше, — прошептал человек в черном.

Горнапштинкер тихонько завыл и, приподнявшись, положил мохнатую голову на плечо брату. По его морде текли огненные слезы. Они шипели, прожигая дорогую ткань черного костюма.

— Да вы оратор, — врач протянул Вадиму руку.

— Я просто сопоставил факты, — Вадим пожал протянутую ладонь. Они застыли, уставившись друг на друга. Перед глазами мужчин возникла крепость. И они вот так же пожимающие друг другу руки, стоящие на втором укреплении у почти разломанной башни.

— Черт, — Вадим выдернул свою руку, — у меня такое чувство, что мы уже воевали с вами вместе.

— Не переживайте, коннетабль, в психиатрии есть термин для этого ощущения, дежа-вю, — усмехнулся врач.

— И все равно я помню, вы славно дрались, Эрмон, — восхищенно произнес Вадим.

Доктор кивнул головой, но не успел ответить.

— Они отходят! Слышите? Они отходят! — закричал Игорь. — Мы победили.

Все бросились к проемам. Звери действительно рыжей волной откатывались от башни ближе к отвесному склону горы.

— Не спешите радоваться, — скептически произнес Бриан, — Они перегруппировываются.

— Точно, — кивнул головой Вадим, — если мы с их точки зрения отморозки, которым нечего терять, значит и нам в ответ должны выставить таких же гоблинов.

— Не скажу, что это приятная новость, — произнес врач.

— Зато их будет меньше, плюс выгаданное время. — Вадим внимательно смотрел на то, как из толпы псов выходят на открытое пространство отдельные пары адских собак. — Тридцать, — сказал он.

— Всего-то, — довольно произнес врач, — тогда мы практически выиграли.

— Господа, мне приятно было познакомиться с вами, — Бриан посмотрел в лицо каждому воину. А теперь по местам. Помните свои девизы, и да поможет нам Бог, — он выступил на площадку перед башней и, положив перед собой саблю, стал на колени и начал молиться.

— Где-то я уже видел такую манеру драться, — усмехнулся человек в черном, демонстрируя стремительно растущие клыки.

Три пары псов у скал начали свой разбег в сторону башни.

— Я не знала, что беременность у тебя проходит так тяжело, — Марина заботливо укрыла Ирину вещами, собранными у мужчин.

— Почки, — поморщилась женщина, поправляя под спиной пуловер Игоря, — Я еще до беременности решила пройти полное обследование. Чувствовала себя неважно. Димка разговаривал с врачами. Сказал что все нормально. Обманул. Он думает, что для его замечательного бизнеса нужен наследник, — она подняла на Марину голубые глаза с набрякшими под ними темными мешками, — Я узнала об этом только, когда меня на третьем месяце скорая увезла. Я сознание потеряла.

— Почему же ты мне ничего не сказала? Я была уверена, что у тебя все в порядке. Ты же, как птичка щебетала по телефону. Все говорила о том, какой у тебя заботливый муж. Я бы приехала. Сделали бы аборт.