Агрессивность человека. Том 1. Агрессивность и психическая самозащита личности

Правильность приведенных выше тезисов можно доказать и многими бытовыми примерами. Например, если муж возвращается домой позже обычного и его объяснения представляются жене убедительными, тогда ее недовольство быстро исчезает, не принимая формы выраженной агрессивности. Возмущение, возникшее вследствие фрустрации, не становится мотивом интенсивных агрессивных действий. В противном же случае, когда жена подозревает обман, она, переживая более интенсивную фрустрацию и возмущение, может совершить более энергичные агрессивные действия.

Распространенной и психологически интересной формой депривации и фрустрации является невыполнение данных заранее обещаний и последующие самооправдания, сочинение искусственных доводов, мотивировок. Когда оправдывающие доводы, которые в психологии получили название рационализаций, оказываются неубедительными, у жертвы обмана возникает сильная агрессивность. Поэтому обман можно считать сильнейшим фрустратором, направленным против самосознания и положительной самооценки личности, против ее самоуважения.

Произвольная, неоправданная фрустрация вызывает более сильную агрессивность тогда, когда фрустраторами являются конкретные, живые люди. Фрустрация человека слабее выражена тогда, когда его фрустрируют безликие организации. В условиях бюрократизации современных обществ данная закономерность чревата многими негативными последствиями.

Б. Отклонение от ожидаемой фрустрации

Ожидаемые фрустрации, как правило, вызывают более слабую агрессию, чем неожиданные. Степень ожидания, случайности или неожиданности фрустрации являются одними из промежуточных звеньев между фрустрацией и агрессией.

Исследования показали, что если индивид А ждет от Б положительного отношения и оценки, но в отличие от ожидаемого, получает отрицательную оценку, такое расхождение его расстраивает сильнее, чем в том случае, когда ожидание отрицательной оценки совпадает с реальной оценкой. Например, когда нам сообщают, что один из наших врагов говорил о нас неприятности, то эта информация нас может почти не волновать: так и должно было быть, другого отношения мы и не ждали от него. Непредвиденные фрустрации вызывают более интенсивную агрессию, чем предвидимые и ожидаемые. Это подтверждено экспериментами[65].

Не в этом ли причина того, что даже самая слабая критика нашего друга причиняет нам более интенсивное волнение, чем острая критика неприятеля? И не потому ли так легко портятся отношения с друзьями, а отношения с врагами остаются относительно устойчивыми? И недаром говорят, что если хочешь потерять друга, испытай его!

Когда человек-фрустратор является носителем соответствующей социальной роли (то есть если он воспитатель, полицейский, судья или непосредственный руководитель), тогда его фрустрирующие действия обычно считаются естественными и ожидаемыми, а наша агрессия редко принимает интенсивные формы. Когда же роль надзирателя или воспитателя берет на себя случайный человек, не занимающий в обществе соответствующего статуса, то у нас возникает более интенсивная агрессивность и мы готовы совершить более суровые агрессивные действия.

Здесь, конечно же, возникает проблема легитимности (законности) действий того человека, который применяет к нам социальную власть в той или иной форме. Эта проблема требует особого рассмотрения в области психологии власти и лидерства.

Во всех подобных случаях большую роль играет неожиданность появления фрустратора, несовместимость его появления с нашими ожиданиями. Людям приятно, когда их вероятностные предвосхищения будущих событий оправдываются. Когда же происходит обратное, они переживают разочарование, гнев и агрессивность, за которыми могут последовать насильственные действия.