Агрессивные, плотоядные, и омерзительные

— Вовсе нет. Уничтожают же виноделы улиток, пожирающих урожай, посыпая их тела солью! Здесь реакция принципиально отличается, конечно… Водно-солевой баланс — последнее, что волнует нашего «друга». Зато раствор соли отлично «закоротит» все те электронные связи, что поддерживают его силовое поле-кожу. Динамит же позволит разрыхлить её поверхность, поскольку та лежит на земле!

— И… как мы сможем достичь максимального эффекта?

— Да очень просто. Сбросим осколочную бомбу, которая взорвётся прямо над ним! Как делали бомбардировщики Второй Мировой. В далёком двадцатом.

Чтобы сбросить бомбу, изготовленную Джо с помощью оставшихся неповреждёнными манипуляторов Матери, ушёл целый день. Динамит Мать изготовила по рецепту Нобеля: пропитала нитроглицерином торф из оранжереи. Соль использовали техническую.

Воняла бомба ужасно. А уж выглядела…

Впрочем, как справедливо подметил Пол, они не для музея искусств её делали.

Зато эффект сказался сразу.

На этот раз людям не пришлось лететь лично, и челнок справился со сбрасыванием сам. Куски металла и начинка из соли всё же не пробили оболочку-кожу, хотя и заставили ту корчиться и снова запускать «волны» для избавления от соли.

Наконец-то существо проявило беспокойство: стянуло свои «остатки» плотнее — в маленький «блинчик», уже еле-еле покрывающий обломки разбитых корпусов и целенького чужака. Глядя на экраны Джо пошкребывал отросшую щетину, Пол вздыхал.

— Осталась неделя. Но в случае крайней необходимости могу пожертвовать запасами соли с камбуза. Тогда остаток пути будете питаться диетической несолёной пищей.

— Нет, Мать, не надо. Подожди-ка… А, может, залежи соли есть где-нибудь на самой планете?

— Есть. И добыть её будет несложно: она лежит на поверхности нескольких высохших озёр. И хотя азотная кислота у нас ещё есть, торфа у меня не осталось.

— Ничего. Возьмёшь наши старые матрацы — там есть вата. Говорят, её тоже можно использовать.

— Можно. Но должна сразу предупредить, что нитроцеллюлоза не столь устойчива и стабильна, как динамит, и может самопроизвольно…

— Р-р-р!.. А можно без занудных лекций по технике безопасности? Просто — изготовь побольше, пока мы с Полом слетаем за солью.

Послышалось ему, или из динамиков донеслось возмущённое фырканье?!

Местная соль оказалась грязной и с примесями. Однако сработала не хуже: после взрыва первой бомбы тварь уже еле-еле «обтекала» обломки и тарелку, а после взрыва второй и третьей — осколки «кожи-поля» как бы стекли на песок, шелушась и извиваясь.

Вот только теперь Джо надумал поинтересоваться:

— А что — центральной нервной системы у неё нет?

— Нет. Вот эти странные ошмётки, собравшиеся и свернувшиеся сейчас в шар — и есть её нервная система. Правда, они-то в кислоте не растворятся. Поскольку нематериальны. Это — просто «кусок» излучения. Типа шаровой молнии.

— Чёрт побери! Так она окончательно не сдохла?!

— Нет. Она «закуклилась». Это — Спора. В такую же превращаются многие земные бактерии и микробы, если попадают… Во враждебную среду. В холод. Вакуум. Ну, и так далее.

— Так эта сволочь может жить вот так — практически вечно?!

— По моим расчётам — да. Не менее десяти тысяч лет. Если только на неё не попадут лучи видимого света, какого-нибудь другого излучения, или молекулы органики.

— То есть — если мы засунем её в контейнер, и запустим в пучины какого-нибудь солнца, она не сдохнет там, сгорев?!

— Разумеется, нет! Излучение — её кровь, её жизнь. После того, как испарится от тепла оболочка контейнера, она восстановит всё своё тело, и снова окажется в… «Рабочем состоянии»! И, «зарядившись» излучением, с вероятностью в девяносто шесть процентов, легко преодолеет тяготение этого самого солнца. Снова выйдя на охоту.

— Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! — Пола передёрнуло. — Знаешь, Джо, мне вот только теперь стало по-настоящему страшно! Живучая же гадина! Ведь даже если мы её тут оставим — вдруг какой-нибудь наш… Или — не наш! — идиот её найдёт, и попробует исследовать с помощью… Хотя бы рентгеновского микроскопа?

— Ерунда. (Хотя не могу не поудивляться — кто тут теперь параноик?!)

Сейчас Мать изготовит нам большую толстостенную колбу из самого закалённого и качественного стекла, которое найдёт, — Мать буркнула: «Тогда — попрощайтесь с наружными экранами реактора!», — и мы быстренько засунем этот милый шарик туда, заткнём мощной пробкой, запаяем в контейнер из кевлита, и зароем на глубине не менее ста ярдов… Мать! Есть здесь древние континенты, которые не дрейфуют?

— Есть, конечно. И буровой станок у нас рабочий. Вот только в граните работает медленно: на сто ярдов понадобится дня два. Послать челнок бурить скважину?

— Пока не нужно. Лучше изготовь колбу и пробку.

— Да готовы они давно. Я тоже сразу рассчитала, как упаковать нашего «друга» понадёжней.

— Что значит — понадёжней? — Пол хмыкнул, — это же — всего лишь стекло?!

— Это — наше «всего лишь стекло». Оно не гниёт больше миллиона лет… — Джо тяжко вздохнул, — А кевлит — кроме прочности ещё и гибок. И тоже не гниёт около ста тысяч лет. Думаю, нормально. В-смысле, с гарантией…

— Ладно. Тогда — полетели.