Агрессор

– Ты пробовала поговорить с ним, как я советовала? – поинтересовалась бабушка, принимаясь за салат.

– Бабуль, я даже пытаться не хочу. Мы были друзьями – когда-то, больше нет. Я по этому поводу не горюю, – соврала я.

– Тэйт, я знаю, что тебе больно. Он ведет себя как настоящая задница.

– Серьезно, мне все равно. Даже будь мне больно, я уж точно не позволила бы ему это увидеть. Он поступал со мной ужасно, и если ему для удовлетворения нужны мои слезы, пусть пострадает. Он не заслуживает моего внимания.

Бабушка положила вилку с наколотым листом салата на тарелку.

– Татум, ты говоришь словами своей матери.

Я посмотрела ей в глаза, шокированная ее раздраженным тоном.

– Милая, я любила твою маму. Мы все любили. И я знаю, из лучших побуждений она старалась научить тебя, как оставаться сильной, потому что ее не будет рядом в трудные для тебя времена. Но, детка, позволить себе быть уязвимой – не всегда значит проявить слабость. Иногда это осознанное решение, чтобы вывести другого человека на разговор.

Пусть бабушкины слова звучали разумно, но от мысли о том, чтобы поговорить с Джаредом откровенно, у меня срабатывал рвотный рефлекс. После того, что наговорила ему сегодня, я чувствовала себя отвратительно. Но только это не сотрет воспоминаний о его неприятных поступках из моей памяти. Если я к нему обращусь, он лишь посмеется.

От одной картины становилось тошно.

– Я не хочу вызывать Джареда на разговор. Что бы ни ужалило его в задницу, это не может считаться достаточным оправданием тому, как он относится к людям. Мне все равно.

– Неправда, – категорично заявила бабушка. – Я знаю, как на тебя повлияла смерть мамы. Я знаю, что ты хочешь стать врачом, чтобы помогать больным раком – таким, как она. Я знаю, ты близко к сердцу приняла ее совет и думаешь, что все наладится после отъезда в колледж. Но ты страдаешь не только из-за проступков Джареда.

Бросив вилку на тарелку, я вытерла вспотевший лоб. Почему стрелки снова переводят на меня?

– Так, минуточку. Я начинаю уставать от того, что все становятся на его сторону. Это же он отвернулся от меня. – Откинувшись на спинку стула, я сложила руки на груди.

– И ты ему позволила, Тэйт.

– Что, черт возьми, я должна была сделать? Он не разговаривал со мной. Я пыталась.

Кровать. Сон. Бегство.

– Успокойся. Я не говорю, что ты была плохим другом. Конечно, это не так. Все началось из-за его проблем. Но проще сказать, что ты пыталась, а потом опустить руки. Проще сказать, что нельзя насильно помочь тому, кто не желает помощи, и просто сдаться. Тебе кажется, ты поступаешь благородно, подставляя другую щеку для удара или выторговывая себе время до окончания школы. Но багаж, от которого ты отказываешься избавиться, делает тебя слабее. Иногда лучшее лекарство – стать уязвимой, выговориться и показать ему, какую боль он тебе причиняет. Тогда ты можешь сказать, что пыталась.

Мои глаза закрылись, и я снова приложила ладонь ко лбу. У меня без того полно забот с научной конференцией, соревнованиями и Кейси. Зачем я вообще трачу время на подобные разговоры?

В отчаянии я махнула рукой, потом уронила ее себе на колени.

– Какая тебе разница? Когда все началось, ты сама грозилась пойти к его матери.

Насколько мне известно, бабуля не являлась большой поклонницей Джареда. Хоть она и советовала мне с ним поговорить, она была возмущена его поведением. Я перестала делиться с ней и папой новой порцией его отвратительных поступков, потому что хотела, чтобы наши проблемы разрешились, если инициативу проявит он. Думала, он сам ко мне придет. Этого так и не случилось.

– Потому что с тех пор, как вы поссорились, ты стала сама не своя. И я хочу, чтобы ты отправилась в колледж со свободным сердцем.

Свобода. Я уже забыла, как она ощущается.

– Я со всем смирилась. Я свободна.

Не знаю, чего она от меня добивалась.

– Притворяться, что тебе все равно – не значит отпустить. – Бабушка припечатала меня провокационным взглядом.

У меня больше не было сил возражать. Мне было просто нечем.

Чувствуя себя абсолютно выжатой – и ментально, и физически, – я обрадовалась, когда бабушка отпустила меня в спальню, не попросив помочь ей убрать со стола. Скинув в ванной одежду, я окунулась в тепло и тишину своего душа. Только здесь я могла остаться сама с собой, не покидая дома. Тут можно просто подумать или помолчать, если нужно, и никто не станет беспокоить своими мудростями.

На часах только шесть вечера, мне еще оставалось дочитать несколько глав «Над пропастью во ржи» на завтра, повторить материал по физике, но было бесполезно бороться с сонливостью. Я завела будильник на четыре утра, чтобы хватило времени сделать домашнюю работу до начала занятий, и подошла к балкону задернуть шторы.

Я заметила, как поднялся ветер, а небо затянуло пепельными облаками. Листья на деревьях все еще оставались насыщенно-зелеными. Молния, неожиданно пронзившая воздух, вызвала у меня легкую, благодарную улыбку. От осознания того, что приближалась гроза, стало спокойней, поэтому я оставила двери балкона открытыми.

* * *