Агрессор

Лучше бы я сожгла этот сундук, ведь меня в этих тончайших шелковых нарядах мужики просто пожирали своими похотливыми взглядами. Провожали глазами, раздевали, крутили-вертели как хотели, имели в разных позах как куклу какую-то…

В итоге перестала их одевать. Пылятся, никому не нужные. Я бы и рада кому их отдать, но на девок дебелых не лезут они. Только я такой худой в деревне уродилась. Как ни пытались меня кормить батюшка с маменькой, да не в коня корм, как говориться.

Я так задумалась наслаждаясь ночной прохладой, что не сразу среагировала на шум приближающихся копыт, и это стало моей главной ошибкой. Огромный темной всадник на вороном взмыленном коне налетел, точно ночной вихрь. Сразу же смел меня под копыта и затормозил, что есть мочи.

- Что за шлюхи под ногами путаются?! – взревел наездник голосом молодого барина, а потом две могучие ручищи приподняли меня над землей, точно котёнка.

А я поняла что попала. Как бабочка в силки паука попала. Сегодня мне точно не сдобровать.

- Ах это ты… - обдав крепким алкогольным паром ухмыльнулся барин, - вот ты мне и попалась, птичка-невеличка!

Его руки полезли ощупывать мое тело, но его крепко скрывало платье и нательное белье, что скрывалось под ним.

- Ненавижу! – пыталась отбиваться я от его огромных шаловливых лап. – Ненавижу!

- В чем дело? Ты не в настроении? – заломил озорную бровь барин, - Или мой отец драл тебя как-то по-особенному?

- Перестаньте! – задыхалась я. А он отыскал восставший от грубых ласк и пошлых слов сосок и чувственно крутил его, сжимал меж пальцев.

- Думаешь, я не знаю, как ты с батей моим в койке стонала? Думаешь не видел, как седлала его и скакала так, словно за горизонт ускакать хотела?

- Он не давал мне выбора! Как вы сейчас!

- О, нет, не ври-ка, моя милая! Давай посмотрим что у тебя меж ножек, если сухо, отпущу! Слово барина, что отпущу!

А меж ножек у меня тем временем пылал пожар. Пошлые слова и развратные забавы с моей грудью подожгли меня, вскипятили кровь, заставив бежать ее по венам быстрее и горячее раскаленной лавы. Поэтому в этом споре я проиграла еще до его начала.

- Ножки раздвинь! – похотливо шепчет мне в ушко барин. – Вот так, не зажимайся, чай не целка уже!

Сильная мужская рука лезет прямо в самое сокровенное, сокрытое от всего мира кружевными панталонами.

- Ух! – одновременно в унисон друг другу стонем мы. Я – от того, что его пальцы провели по лепесткам и дотронулись до сокровенной горошины, он, оттого что почувствовал, как влажно и жарко там у меня.

- Ну и чего ты кочевряжишься? – довольно ухмыльнулся он, достал пальцы и с удовольствием облизал их.

Обнял меня за плечи, зафиксировав в таком положении и поцеловал. Ну как поцеловал? Искусал мои губы, языком вторгался меж них, вылизывая меня, слово вкусный плод фрукта. Его твердый член упирался мне в бедра и ощутимо чувствовался сквозь столько слоев одежды!

- Моя! Моя! Шептал он. Королева! Богиня! Всегда с таким видом ходишь независимым, будто не крестьянка, а знатная барыня! А хочешь, сделаю барыней? Хочешь? У отца-то духу не хватило, не хотел он маменькину светлую память оскорблять, но я могу! Если будешь хорошо стараться!

У меня голова шла кругом. Этот молодой барин и впрямь может помочь мне пока молод и горяч, и туп! И все мозги у него собрано в одном очень длинном и толстом месте, которое я, при должном ублажении могу держать целиком и полностью в своих тоненьких ручках.

- А не соврешь?! – смотрю ему прямо в глаза, смело и зазывно одновременно. Провожу языком по губам, прикусываю нижнюю.

Он тут же тянется следом за моими губами, повторяет мои действия один в один, прикусывает, а его орган наливается еще больше, дергается в штанах, твердый как гранит.

- Нет, королева! Нет, чертовка, не обману, слово барина дал же! Давай, ублажи меня, как его! Лучше чем его!

Я улыбаюсь, лезу ему под рубаху, выпускаю ее из штанов. Пальчиками проникаю под шелковую ткань. А он большой в штанах. Огромный, я бы сказала. Смыкаю пальцы на горячем стволе, и не могу обхватить полностью. Вены, переполненные кровью создают ему объем и дополнительный рельеф. Шелковая головка сочится смазкой, размазывающейся у меня по ладони.

Барин глухо рычит и закатывает глаза от наслаждения.

- Ведьма! – хрипит он сквозь зубы, - Настоящая ведьма!

- Смотри с лошади не упади, - не удерживаюсь я от колкости.

- Я сейчас тебе такое в конюшне устрою! – ухмыляется мужчина, а глаза у самого горят возбужденно, в предвкушении веселых плотских утех.

Он собирается из последних сил и стараясь не обращать внимания на мои манипуляции с его достоинством трогает лошадь, направляя ее в стойло.

Конюх, скабрезно ухмыляется мне, потому что тоже видел меня рядом с барином, принимает коня, а барин, схватив меня под руку, ведет на сеновал. Ну прямо классика жанра. Не успевает прикрыть дверь, как уже во-всю сдирает с меня платье, рвет исподнее в клочья.

- Вот они! Мои вишенки! – стонет барин и принимается вылизывать беззащитно торчащие в разные стороны соски. – Твердые! Бляха-муха! Резиновые! И сладкими пирогами пахнут! Хотя сама худая!