Агробление по-олбански

– Ты почему не ешь его? Не уважаешь? – озабоченно спросил Порошкански, когда Деспотовски из-за шумов в животе и помех в голове решил пропустить свою очередь.

– А вы мне заверните, – сказал Петр смущенно, – я с утра никогда, я потом.

– Завернуть кефир? Зачем? Кефир сам по себе уже завернут!

Глава 23 Божественная музыка

Когда на счету закончились деньги, решили пойти в ресторан. В последний раз. Я плачу. Жан и Рауль толкались у кассы, тонкая кассирша с длинными пальцами играла на ней Шуберта. Играла сухо, экономно. Давай ты заплатишь в следующий раз. Кто кого передавит. У кого больше воли и авторитета. Нет, давай ты заплатишь в следующий раз. Бодались, словно солнце с луной, у пятизвездной стойки бара. Бодались, изящно танцуя. Водочное па против коньячного па под экономные звуки пианино.

– Заплатите потом оба! – божественная музыка.

Сидели, выпивали, общались. Вошли две девушки. Одна длинная и плоская как штанга. Другая круглая как мяч.

– Сыграем в футбол? – предложил Жан.

Вошли три девушки – что уже ближе к теме. Скрипка, виолончель и контрабас. Стали играть классическую музыку и тут же стали недоступны. Минорный концерт Грига.

– А может, тоже создадим трио? – предложил я.

В общем, развлекали себя как могли. А раньше так было везде и всюду. Раньше сфера развлечений была бесплатной, и отдельные члены мира сами себя развлекали. Каждый или почти каждый играл на каком-либо инструменте, участвовал в спектаклях и праздниках. По всему Союзу Дома культуры в стиле вилл Андреа Палладио. А в Америке еще совсем недавно в любом населенном пункте были свои оркестры и бейсбольные команды. Сегодня же мы платим за эти услуги в кафе. Смотрим футбол по плазме, подключенной к спутнику. Скрипим, но едим там же «ресторанные домашние пельмени» под звуки нанятой скрипки. Все, «Чардаш». А наши женщины превратились в официанток, в обслуживающий персонал, в горничных и прочих проституток сферы туризма и услуг. Экономика растет, рапортует начальство! Ура, товарищи и их господа!!!

– Может, еще по чашечке чайку-коньячку?

– Давай. Только, чур, плачу я. – Чашка, поспешно поставленная на блюдце, звякнула, как струна.

– Нет, я плачу.

– Давай пополам.

– Давай и я чуть-чуть.

И снова танец.

Чтобы как-то подзаработать, мы разгружали газеты. Таможенные связи давали о себе знать. Полный кузов «КАМАЗа», узкий и холодный, как гроб великана, хоть в футбол гоняй. Мяч в тринадцать – двадцать семь тонн. Я кидал упаковки и связки сверху, согнувшись в три погибели. Жан и Рауль принимали подачи внизу.

Иногда брали паузу и читали о том, что «население занято лихорадочным поиском неких бумажек, чтобы обменять их на продукцию. Производители продукции заняты лихорадочным поиском людей, у которых можно обменять товар на некие бумажки. А в итоге реальный, финансовый, сектор экономики сидит на триллионах неизвестно чем обеспеченных бумажек и как будто выжидает – когда обнищает население и обанкротится производство. Все это похоже на гигантскую аферу всемирного масштаба, целью которой является глобальный передел собственности. Деньги все более сосредотачиваются у богатых».

Сидя на жесткой горе из газет – «Коммерсант» и «Ведомости», все с твердым знаком, – я вдруг понял, что эти листки со сводками с биржевых площадок, с рейтингами банков и есть настоящая экономика стран. Теперь по электронной банковской писульке, не имеющей никакой ликвидности, продаются огромные заводы, пароходы и ангары.

Тем приятнее было посидеть потом в кафе и поесть острый борщ. Пусть холодный, зато настоящий, а не виртуальный. Жан прихватил с собой журнальчик с полуобнаженными девушками. А Рауль – «Спорт». Его до сих пор восхищал бербер, приведший французскую сборную к чемпионству.

– Этот парень обращался с мячом как с горбами верблюда. – На секунду Рауль оторвался от чашки кофе и восторженно улыбнулся. Его всегда восхищала техника.

– Да, у него между ног будто не яйца, а два мяча. Мужик! Француз! – согласился Жан.

Устроились клеить обои и стелить линолеум в одну квартиру. Прежде чем клеить новые, приходилось сдирать старые. А под ними газеты. В газетах писали, что причина кризиса – «ипотечные пузыри», «деволперские пирамиды» и падающая производительность. Тряпками разглаживали и давили пузыри клея под обоями – словно гнойники.

«Рабочие места реальной экономике нужны все меньше и меньше. В результате Америка начала создавать “виртуальные” рабочие места не в сфере реального производства, а в сфере финансов. Люди, занятые на этих местах, ничего не производят, они только “крутят” деньги».

Кручу-верчу – обмануть хочу. Где шарик? А шарик зажат между указательным и безымянным пальцами. Пузырик сжался.

«Америка, девяносто процентов трудоспособного населения которой вовлечены в этот процесс, создала и раскрутила гигантскую финансовую пирамиду, сначала в своей стране, а затем и в мировом масштабе. Естественно, эта пирамида рухнула, иначе и быть не могло».