Агробление по-олбански

– Может быть, потому, что я не любил блондинок. У нас в классе все девчонки были блондинками. В Катьку были все влюблены. Александра тоже была белокурой. А я к ним не проявлял никакого интереса. Ходил такой важный, с отсутствующим взглядом. Это их злило. Обычная девчоночья злоба на парня, не обращающего на них внимания. Вы же знаете девчонок! – Я нес всякую чепуху, только бы от меня поскорее отстали. – Вот и все! Ну, теперь довольны?

– Нет, должно быть что-то еще.

– А еще… я читал, – сказал я, – что в доисторические времена мужчины боялись темноты, впрочем, как и женщины, и верили, что свет – это благо. Стало быть, и светлые волосы – тоже благо. А темнота все чаще ассоциировалась со смертью.

– Ты нам что, лекцию по сексологии собираешься прочесть?

– Нет, я просто предположил, что раз ваша Александра такая вся из себя понимающая, то, может быть, она при разговоре с другими мужчинами, вот такими балбесами, как вы, чувствовала, что те боятся смерти, а при разговоре со мной догадывалась, что мне часто снится один и тот же сон и что я разделяю секс на по-черному и по-белому. А еще из всего класса только мы двое не записались в пирамиду «Гербалайф».

Глава 24 Сербский радикал

На «Аллее глаголящей», что ведет от Хума на континент и вдоль которой стелы со всеми буквами алфавита, они задумались.

– Ну что? Куда дальше поедем? – спросил Давид. – Налево поедешь – коня потеряешь, направо – конь тебя! В нашем случае жук – тараканов.

– Посмотри, – сказал Петр, – у нас ведь есть старая военная карта со времен Энвера Ходжи. Албания от моря до моря.

Разворачивали карту, которая, казалось, тоже была от моря до моря. Двигая пальцем по карте, Петр залез сначала на капот машины, а потом и на кабину. Стал ползать: шина, резина, кузов, кабина, бип!

– Что это? – спросил Порошкански.

– Это БиГ!

– Сам вижу, что Биг, не дурак, английский изучал по Радио «Свобода».

– БиГ – это Босния и Герцеговина.

– Аа, – выдохнул Давид.

– Это дача Большой Женщины. Туда-то мы и поедем ее искать.

– Что такое дача?

– Это такая деревня для горожан. Раньше это было частным сельским подворьем, но Большая Женщина сделала из нее летний домик для отдыха. В результате вспыхнул спор с аборигенами и война за землю и образ жизни. Смотри, что здесь на карте. Нови-Сад, Ябланица Травник-палисадник, Баня-Лука, Сараево. Гараждане (Читай гараж) и Зворник. Даже Подграб есть. Это же гигантский приусадебный участок и хозяйственные постройки Большой Женщины. И тут же всякая утварь. Яйце, Дрвар, а дальше Горни-Вакуф, Вропле, Дубровник, Мостар и Синь, а с другой стороны Пале и Чайниче. Что значит мост, дубрава, море и поле чайной полыни.

– Понятно. А может Пале – это палево?

– Нет. Натуральная дача. К тому же самые тяжелые бои за влияние на Балканах между католиками, православными и правоверными были в Боснии. Здесь же началась и Первая мировая война.

– Запомни, Давид, Балканы – это ворота мира. Это пороховая бочка планеты.

В Боснии в первую очередь решили съездить в сербский Требинице. Дорога катилась среди глухих лесов. В такую погоду немудрено сбиться с пути. Тем более если тебя подгоняет бибиканьем сзади накатывающий микроавтобус.

Однако с пути сбился молодой лось. Выскочил прямо с дороги под колеса авто. Еще секунду, и он растоптал бы нашего жука своими копытами. Но Петр резко нажал на тормоз, а обгонявший его микроавтобус «Форд» не успел. И врезался со всего размаху в лося.

– Фу, пронесло! – вышел из машины Эфлисон.

Но тут из «Форда» вышли два бородатых мужика с карабинами и в камуфляжной форме.

– Неплохая добыча! – присели они над тушей лося.

– Да, – присоединились к нему еще трое, вышедшие из леса. У двоих из них были автоматы Калашникова. Судя по головным уборам четников, шайкочкам и нашивках на камуфляжах с надписью «За краля и отацбину» («За короля и Отечество») – они были сербы.

– Вы не бойтесь, мы всего лишь охотники, – отреагировали они четко на смущение Петра. – А сами откуда?

И тут Петр сразу вспомнил свое знание русского языка, потому что лето не совсем охотничий сезон. Тем более в заповеднике.

«О, рускиня!»

– Рус – вери гуд!

А один, закатив глаза, благоговеянно прошептал «брача», что означало «брат».

– Спасибо, спасибо, – смущенно отвечал Петр.

И тут же получал в ответ сплошное троекратное: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, брача». Вот они, братья-славяне, аж мурашки по коже!

Все бородатые мужчины норовили либо пожать Петру, Давиду и Эфлисону руки, либо приобнять, что поначалу очень смущало. А один даже, указывая на лося, почему-то сказал: «Добрий апетит!»

– Хвала, – поблагодарили в ответ хором Петр, Давид и Эфлисон.

Братья не были бы братьями, не пригласи они гостей к себе в лес – то бишь к землянике и землянке, или к блиндажу с черникой.

Эфлисон и Давид сидели на лавочке, ожидая, когда позовут к столу. Петр о чем-то общался с войником-партизаном. Затем он подошел к своим товарищам.

– Нас на ужин пригласил сам профессор!

– Командир, что ли? – переспросил Давид.

– Нет, профессор. Ни слова больше о командире. Поняли?