Агротуризм для олигарха

Вдруг я что-то услышала. Я села на кровати, пытаясь понять, что конкретно. Видимо, именно эти крики меня разбудили. А определенно, кто-то кричал.

В следующую минуту раздалось уже близкое и отчетливое: «Отпусти, отстань! Помогите!»

Я вскочила с кровати, надевая халат на свою пижаму. Выбежав на улицу, я начала озаряться по сторонам. Принеслась запоздалая мысль, что нужно было разбудить домочадцев, но крики могли принадлежать просто поссорившейся парочке, возвращающейся с клуба. «Сама разберусь» – мелькнула мысль, и я завернула за угол. Моему взору предстала нелицеприятная картина – какой-то парень схватил девочку лет 16-17, в которой я узнала Машу, соседскую дочку, и явно пытался ее куда-то тащить.

Я схватила стоящие рядом с крыльцом вилы, и пошла спасать девочку.

– Эй, ты, – окликнула я парня, – отпусти девочку.

– Тебе чего? – прохрипел он, – пошла отсюда!

Я поудобнее перехватила вилы, надвигаясь на него. И в тот момент, когда я почти вплотную приблизилась к парочке, парень неожиданно вытащил нож и схватил Машу, приставляя нож к горлу.

– Убрала вилы, – взревел он, – пошла прочь!

Я сглотнула, а вот теперь страшно. Что если из-за моей самоуверенности пострадает девочка?

– Какого черта мне не дают выспаться? – услышала я недовольный голос сзади. Я не стала оборачиваться, зная, что это Никольский.

– Пошел вон! Я ей сейчас шею перережу! – завизжал подонок.

Никольский вальяжной походкой подошел ко мне, потянулся, озираясь по сторонам. Казалось, он не замечал ужаса ситуации.

– Ты не слышал?! – вновь взвизгнул парень.

– Да больно ты мне со своей девкой сдался, – спокойно ответил Сережа, забирая у меня вилы и поигрывая ими, словно взвешивая. – Я спать хочу, а вы мне мешаете.

Парень завис, не ожидая такой реакции и явно придумывая, что на это ответить, или какое требование выдвинуть. И в этот момент, Сережа черенком от вил метко и четко треснул ублюдку по плечу, абсолютно не задев Машу. Парень взвизгнул, но Никольский уже вывернул ему руку, выбивая нож. Я схватила девочку, пряча ее за свою спину, как будто могла ее защитить. Негодяй уже валялся лицом на земле, прижатый коленом Никольского. Все произошло за какие-то считанные секунды. Возможно, действий было больше, но мозг мой зафиксировал только это: вилы в руке Сережи – удар подонка по плечу – выбитый нож – отодвинутая за мою спину девочка.

Парень кричал то ли от боли, то ли еще от чего-то. Маша плакала навзрыд, а я пыталась ее успокоить.

Наш театр абсурда разбавила бабушка, вышедшая из дома.

– Что здесь происходит? Маша?! Ваня?! – видимо, узнала того ублюдка. – Так, стойте здесь, я сбегаю к родителям Вани и Маши.

Бабуле не нужно даже было ничего объяснять, она, похоже, и так все поняла.

– Мы пойдем в дом, останешься с ним? – спросила я Никольского. Машу срочно нужно было увести и успокоить.

– Не лучшая компания, но так и быть, останусь, Посейдон с трезубцем, – обратился ко мне, оскалившись в улыбке Никольский.

Я показала ему язык, сам он Посейдон.

Мы зашли в дом и я усадила трясущуюся девочку за стол, затем налила Маше чаю.

– Хочешь рассказать, что произошло? – спросила я девочку, судорожно сжимавшую чашку.

Она закивала головой, делая глоток. Я подвинула к ней вазочку с конфетами и села напротив в ожидании рассказа.

– Я была у подруги в соседней деревне, должна была ночевать у нее, а в обед вернуться домой. – Девочка отпила еще один большой глоток чая, собираясь с мыслями. – Мы с ней гуляли почти всю ночь с компанией, а под утро поругались.

Я вздохнула и выглянула в окно. Да, это вам не город, где уже в 9 вечера дочку-подростка не пускают на улицу.

– Я решила пойти домой, к тому же, уже светало, не страшно. В начале деревни я встретила Ваню, он предложил проводить до дома. Сначала было все хорошо, мы шли, разговаривали, а потом…– Маша всхлипнула и снова вцепилась в чашку, а я успокаивающе погладила ее по руке. – А потом, он стал приставать ко мне, пытался меня куда-то утащить. Я начала кричать.

Из глаз девочки снова полились слезы. Лишь бы не оставил душевную травму ей этот негодяй.

Под окнами зашумели, раздались вскрики.

– Я пойду посмотрю, что там. Сиди здесь, – мягко сказала я девочке.

А на улице шли кулачные бои. Никольский подпирал крыльцо спиной, ухмыляясь и закусив какую-то травинку. А вот Ваню метелил какой-то мужик.

– Негодяй, да я тебя в тюрьму отправлю! Пошел! Пошел, я сказал!

– Это отец Вани или Машин какой-то родственник? – шепнула я на ухо Никольскому.

– Торчка этого папаша, – кивнул в сторону тела Сережа, – я хочу дождаться прихода родителей девочки. Я не должен это пропустить, – откровенно смеясь, сказал мужчина. Все-таки он отвратителен! Или нет.

– Почему торчка? – спросила я Никольского. – Ты думаешь, он под кайфом?

Мужчина кивнул, нахмурив брови.

– У него глаза были стеклянные, от того и концентрация внимания плохая. Пока он слушал меня, совсем не следил за тем, что я делаю руками.

– Ужасно, – прошептала я. – Боюсь представить, что он мог бы с ней сделать.