Агротуризм для олигарха

– Мерзавец! – вытираю слезы тыльной стороной руки, но они все равно продолжали литься. Я забиваю на них и продолжаю запихивать свои вещи в чемодан. – Тварь! Ненавижу!

Прошел год с момента начала моих отношений с Никольским, и весь год я искренне восхищалась его трудолюбием, пусть мне было нелегко. А он там баб имеет налево и направо! Хотя, справедливости ради, он же мне ничего не обещал, мы просто живем вместе, но не слов любви, не планов на будущее от него не поступало.

И все равно чертовски больно, как будто нож в спину. Знала же, что он кобель, почему решила, что он изменится ради меня?

Я оглядываюсь вокруг, вроде все собрала. Взгляд падет на мобильный, и в душе снова поднимается ненависть. Именно с него началось мое сегодняшнее недоброе утро.

Вчера рано утром Никольский покинул свое гнездышко и улетел в другой город на какое-то там открытие. Еще и с собой меня звал, тварь такая, но у меня завал сейчас в журнале, поэтому я осталась дома работать.

А утром зазвонил телефон, когда я еще спала, но, увидев, что это Сережа, улыбнулась и пробубнила: «Доброе утро, крутой бизнесмен» Но вместо Никольского, услышала визглявый голос:

– Ты кто такая?! Почему ты названиваешь моему парню?!

Я сразу проснулась, быстрее, чем от кофе.

– Где Сережа? – спросила я, решив поговорить с ним.

– Сережа, – передразнила меня неизвестная девка, – в душе. А я думаю, куда он вечно уезжает, не может же он столько работать! А теперь понимаю! Значит так, забудь про моего мужика, иначе я помогу тебе забыть!

На заднем фоне раздался мужской голос, и девушка сбросила трубку. Я попробовала перезвонить, но телефон отказался отключен.

Конечно, сначала я решила, что это развод какой-то. Потом задумалась: последнее время Никольский даже ночует дома через раз, объясняя это тем, что у него грядет запуск какого-то проекта.

Я где-то с час пометалась по дому, периодически набирая знакомый номер, но слыша каждый раз автоответчик.

В итоге я плюнула, и сделала то, чего не делала никогда в жизни – позвонила в гостиницу, которую при мне бронировал Никольский. И что же я узнаю, что такой человек у них не останавливался.

Пазл потихоньку складывался. Сразу вспомнились его бесконечные поездки, ночевки вне дома, как я не могу частенько до него дозвониться.

Розовые очки начали падать, превращаясь в слезы. Почему-то я была уверена, что он меня любит, ну, конечно, насколько Никольский в принципе может любить кого-то, кроме себя. Хотя мы никогда не говорили про чувства, про наше будущее. Мы просто сосуществовали вместе, занимались сексом, иногда куда-то выбирались и оттачивали свое мастерство в остроумие.

Я вздохнула, посмотрев на Джина (дурацкая кличка для собаки, которую придумал Никольский). Он вымахал размером с небольшого медведя, и тащить его в мою однушку не представляется возможным.

– Малыш, прости, тебя придется оставить с папой, – сажусь я на корточки, при этом пес сразу становится выше меня.

Ну, вот и все. Когда-то сказка должна была закончится. Еще раз осматриваю комнату и вижу фото, стоящее у меня на тумбочке. Единственный раз, когда мы выбрались куда-то вдвоем, был в начале этого лета, мы поехали в горы. Мы были там три дня, самых счастливых после деревни. И там была сделана эта фотография – на фоне гор, мы в обнимку, с улыбками на лице и счастливыми глазами. Злость поднимается откуда-то изнутри, я переворачиваю рамку фотографией вниз и, хлопнув дверью, ухожу из жизни мужчины.

Сергей

Я возвращаюсь домой уставший и злой как черт. Это была самая неудачная поездка за последнее время. Началось все с утра, когда я прилетел и понял, что моей брони в отеле как не бывало. Конечно, я разнес к чертям весь этот отель, но номер так и не получил, пришлось перебираться в другой. Открытие нового завода прошло по плану, но очень уж скучно и уныло, так, что я в 8 вечера уже вернулся в отель. И только собрался позвонить Алисе, понял, что просрал где-то телефон. Покупать другой не было никакого желания, поэтому я просто завалился спать. Конечно же, по закону подлости мой рейс обратно задержали. В общем, я захожу в дом, хлопнув дверью сильнее, чем обычно.

Ко мне выбегает Джин, сметая меня на своем пути. Погорячился я с размером пса, конечно. Следом, по идее, должна выбежать Алиса, но ее почему-то нет. Скорее всего, сидит в своих наушниках, погруженная в работу. А еще про меня что-то говорит.

– Алисааа, – кричу я, – папочка вернулся.

Тишина. Я поднимаюсь по лестнице, захожу в спальню и в недоумении останавливаюсь. Что-то не так. Я поднимаю рамку, лежавшую на тумбочке Алисы, и, озаренный догадкой, врываюсь в гардеробную, чтобы тут же со злости пнуть стоящий там пуфик. Какого хрена тут произошло за те сутки, что меня не было?!

Когда я вчера уезжал, все было замечательно. Алиса даже поднялась с утра пораньше, чтобы сделать мне кофе и проводить. Она была милой, улыбчивой, крепко обнимала и просила побыстрее возвращаться.