Агуня

— Так не с кем биться в паре, — уныло отбрыкивался Акамир.

— Утром возьмёшь в сенях коромысло и вёдра. Воды наберёшь, на плечи положишь и приседай сколько влезет. Хорошо ноги укрепляет. И спину, — посоветовала я и стала убирать со стола. — А сейчас геть в баню!

Разбудил меня Филипп. Сидел в ногах и слегка поцарапывал ногу, мысленно приговаривая: «Проснись! Проснись!»

«Ты чего?»

«Тихо! Посмотри, кто у нас появился».

Кот сидел на краю лежанки и осторожно заглядывал за угол печки, наблюдая за кем-то невидимым мне. Пришлось и мне ползти удовлетворять любопытство. По кухонному закутку, суетливо заглядывая в каждую щель, сновал домовой. Около полуметра ростом, какой-то припылённый, взъерошенный и помятый, он явно искал поесть.

— Прости меня, нерадивую, дедушка домовой! — тихо сказала я. — Запамятовала, какое нынче число, и не поставила тебе угощение.

Домовой резко обернулся на мой голос, внимательно осмотрел кота, потом меня и спросил:

— По осени другая была?

— Другая, — ответила, спуская ноги с лежанки. — Сейчас мы с Филиппом. Я — Агуня, а тебя как звать, дедушка?

— Трофимом кличут.

— Ты, дедушка Трофим, помойся пока, а я на стол соберу. Ты что хочешь на завтрак?

Кот наблюдал за моими хлопотами и явно ревновал:

— Чего ты с ним так носишься?

— Не бухти! Нам с домовым ссориться не с руки. Кто за домом присмотрит, когда мы летом путешествовать полетим? Да и по хозяйству поможет, если что.

— Что за день такой, что кормить его надо?

— Первое апреля, лапушка! День домового. Они в этот день из спячки зимней выходят, и встретить надо по-доброму.

Достала из сундука полотенце чистое, положила на спинку ворчащего кота и попросила отнести в ванную нашу, где в лохани с горячей водой плескался Трофим.

— Ох, порадовала, хозяюшка! Меня никто до этого помыться не приглашал. Всё украдкой да потихоньку. А ты даже ширинку прислала с котиком, — попивая травяной чай из блюдца и прикусывая кристаллики от кусочка сахара, домовой наслаждался жизнью.

— Как иначе, дедушка? Живем в одном доме, значит, уважать друг друга должны. Только ты не обессудь, у нас гость скоро завтракать придёт. Он в бане ночует.

— Всё сладим в лучшем виде, — кивнул Трофим, запил чаем последние крупинки сахара, утерся полотенцем, которое висело у него на шее, и бросился к печи.

Даже не поняла сначала, что он делает, так быстро все замелькало в ловких руках домового. Вот из кладовой принеслись припасы, досталось сито, миски, веселки, и, как на арене у жонглёра-виртуоза, все заскакало, завертелось, закружилось в слаженном хороводе. Домовой, соскучившийся за зиму по работе, готовил еду.

— Да я же не это имела в виду! — всплеснула руками. — Что же я делать буду, если ты даже еду готовишь?

— Крестиком вышивай, — хором хихикнули домовой и кот.

Топот каблуков по ступеням прервал наше веселье. Трофим, поставив противень в печь, закрыл её заслонкой и исчез, как будто его и не было. Кот зевнул и растянулся на мягком тюфячке теплой лежанки, а я принялась готовить смесь трав для утреннего чая.

— По добру ли ночевала, хозяюшка? — Акамир не то поприветствовал меня поклоном, не то просто в дверях пригнулся, чтобы лбом притолоку не вынести.

— По добру, гость дорогой.

— Ох и урок ты мне задала, бабушка! Не думал никогда, что вёдра с водой такие тяжёлые. Глянешь, идет по улице девка с коромыслом на плече, прямая, как берёзка, шаг плавный, как лебёдушка по озерцу плывёт. Оказывается, вон какую тяжесть несёт! Полтора десятка раз присел и взмок весь, — отчитался по утренней тренировке князь. — Мы с братьями таскали друг друга на плечах, но приседать намного тяжелее. Скажу Здеславу, пусть воев поучит.

Кафтан парень бросил на мою лежанку.

— Вон там у двери колышек в стенку вбит. Туда и повесь. Нечего мне на постель уличное сбрасывать, — строго распорядилась я. — И рубаху переодень — негоже в мокрой за стол садиться.

С продуктами дядька племяшу прислал и узел одежды. Пару нательных рубах, вышитую с пояском и порты запасные. Теперь можно было снять перевязку, которая заодно выполняла роль одежды. Исполосованные медведем и окровавленные рубахи кинула в утилизатор.

— Чем сегодня потчевать станешь? — предчувствуя вкусный завтрак, спросил князь.

— Что дам — то и есть будешь, — буркнула в ответ, открывая печную заслонку.

Откуда я знаю, что там Трофим наваял, если за ним уследить было невозможно, так мелькало всё. Оказалось, что к завтраку поспели ватрушки творожные с морковью. Румяные, ароматные, одна в одну, прям слюнки потекли. Выбрала две самые аппетитные и отложила для новоявленного чудо-кулинара. Остальные сложила пирамидкой на блюдо и подала на стол.

— Жениться тебе надо, — прожевав первый кусок, сказала я Акамиру.

Тот поперхнулся и принялся откашливаться. Отдышавшись, уставился на меня, спокойно уплетавшую вкуснейшую ватрушку, слезившимися глазами.