Ай-ай и я

— А то, что на одном из соседних островов живет мой друг, чей катер развивает тридцать пять узлов. Мы подходим к Комодо, этот друг высаживает меня на берег. Разумеется, мы подкупаем островитян — жутко криминальные типы… Три дня отлавливаем варанов. Затем мой катер возвращается и забирает меня. Пять раз за нами гонялись таможенники — куда там. И получай драконов, Европа, получай, Америка.

Он удовлетворенно вздохнул и опустошил свой стаканчик.

— Ну хорошо, — продолжал я его провоцировать. — Вот тебе задачка потруднее. Как насчет большой панды?

Я был уверен, что это собьет спесь с голландца, а он только снисходительно посмотрел на меня.

— Нет, правда, — назвал бы что-нибудь потруднее! Захочешь панду — элементарно.

— Ну и как же ты это сделаешь?

— Говорю — элементарно. Поймаю для тебя панду, выкрашу в черный цвет и провезу легально как медведя. Ни один таможенник не отличит.

Я пошел спать.

Во времена, когда состоялась эта беседа с ловким голландским дельцом, международная торговля дикими животными не регулировалась по-настоящему никакими законами, несмотря на бумажную или реальную охрану животных в странах их обитания, которая была далека от совершенства. Отношение к судьбе различных видов было совершенно бездушным. Тиграм, пятнистым кошкам, крокодилам и морским черепахам грозило полное истребление из-за их шкур, кожи, панциря. Численность тропических обезьян сокращалась, потому что они требовались для экспериментов медицинским учреждениям в Европе и Америке. Сотни тысяч птиц, рептилий, амфибий и рыбок отлавливали по заказу зоомагазинов, и немногие из них выживали, поскольку любители комнатной живности ничего не смыслили в содержании своих «любимцев».

Впрочем, с тех пор положение несколько изменилось к лучшему. Посвятив десять лет изучению торговли животными, Международный союз охраны природы и природных ресурсов (МСОП) разработал Конвенцию о международной торговле угрожаемыми видами (КМТУВ); в 1973 году ее подписало двадцать одно государство, на сегодняшний день к ним присоединилось еще семьдесят. Цель Конвенции — контролировать и регулировать международную торговлю дикой фауной и флорой, а также отдельными продуктами промысла — например, мехом, шкурами, слоновой костью, охраняя виды, коим грозит полное истребление. Смысл Конвенции не в том, чтобы вовсе запретить обмен между странами при разумном использовании дикой фауны, а в том, чтобы этот обмен эффективно контролировался и не наносил ущерба ресурсам. Совсем без Конвенции было бы худо; правда, беспринципные торговцы и перекупщики все равно находят лазейки. Пусть даже одна страна подписала Конвенцию, у нее может найтись сосед (или соседи), не подписавший — вот вам и канал для контрабанды, поскольку таможня не вправе конфисковать животное или растение, вывозимое из страны, не признающей КМТУВ.

Сложная ситуация возникла, в частности, в связи с нелегальной торговлей златоголовым тамарином из Бразилии. Спрос на этого прелестного крохотного примата в сочетании с тем фактом, что леса, где он обитает, подвергли сплошной вырубке, освобождая пространство для сельскохозяйственных угодий, повлек за собой катастрофическое сокращение численности вида. И вдруг, ко всеобщему удивлению, один бразильский перекупщик предложил для продажи двадцать четыре особи, что, по всем данным, составляло чуть ли не четверть всей сохранившейся в мире популяции. Появление этих тамаринов на рынке было поистине ужасным событием. Дальнейшие исследования показали, что в зоопарках и у частных лиц в Японии, Гонконге, Франции и Португалии содержатся еще пятьдесят четыре особи. Оказалось, что все они нелегально отловлены в Бразилии, участнице КМТУВ, где формально эти зверьки охраняются законом. Пойманных тамаринов переправляли контрабандой в Гайану, где они и попадали в руки перекупщиков. При этом никого из покупателей не смущало, что тамарины не только не происходили из Гайаны — сама вероятность обнаружить там дикую популяцию была равна возможности найти колонию белых медведей в Сахаре. Гайана тогда еще не подписывала Конвенцию, не участвовала в КМТУВ и Бельгия, что позволяло этим странам действовать по своему произволу. В итоге около половины мировой популяции хрупкого зверька оказалось в частном владении или в зоопарках.