Ай-ай и я

Между тем приближался конец срока пребывания в нашем лагере телевизионной группы, а удача все обходила нас стороной. Конечно, мы выслушивали тьму историй о полчищах ай-ай где-то чуть дальше по дороге, но, прибывая на место, обнаруживали в лучшем случае старые гнезда, которые непонятно кому принадлежали — ай-ай или крысе, и в любом случае мы не заставали хозяев дома. Но нашей главной заботой стал Микки. Бедняга, как говорится, сдал. Изо дня в день работая на износ, он все меньше походил на того Майка, которого мы знали и любили. Мы пригласили местного доктора, который сделал ему (нашим шприцем и нашими иглами) несколько инъекций, но они не принесли ожидаемого облегчения. Майк исправно глотал пилюли и порошки, которые медицинские светила советуют всем, кто едет на Мадагаскар, так что болезнь его оставалась для нас загадкой. У него резко подскочила температура, что крайне нас взволновало. К счастью, Мананара была связана со столицей тремя авиарейсами в неделю, и мы решили отправить больного в Тану, где, по крайней мере, имелись условия для надлежащего ухода. Обеспечить таковые в палатке высотой три фута и шириной семь, да еще такому крупному мужчине, было крайне сложно. Но едва мы собрались эвакуировать беднягу самолетом, разверзлись хляби небесные. В моем дневнике появилась следующая запись:

«Льет как из ведра. Затопило палатку. Майку все хуже. Из-за сырости мои бедра и суставы болят все сильнее. Я с трудом могу двигаться. Единственное, что остается, дабы помочь экспедиции, — уйти из жизни».

Температура Майка перевалила за сорок, он часто бредил. Было совершенно очевидно, что его нельзя отправлять одного. Но если из команды выбывают двое — со съемками можно распрощаться, так что в итоге улетели все телевизионщики. Когда мы их провожали, бедный Тиана был так огорчен расставанием, что залился потоком слез, и все, как могли, утешали его.

* * *

Когда телегруппа уехала, лагерь опустел и выглядел безжизненным. Это были чудесные люди, с которыми так хорошо работалось. Вот если бы еще поездка была чуть удачливее… Правда, Профессор Нет Проблем выручил нас, предоставив в наше распоряжение Верити, а то мы бы полностью прогорели на этой поездке. Мы печально сели за ужин. Становилось темно, и в чашках с песком, мерцая, догорали огарки свечей. Потом они находили свой вечный покой на маленьком кладбище окурков.

Семь белых цапель, гнездившихся недалеко от нашего лагеря и улетавших за несколько миль на рыбалку к морю, возвращались обратно к своему гнезду. Изысканно белые, они мягко взмахивали крыльями, сияя как звезды над темнеющей рекой и деревьями.

Глава девятая Явление ай-ай

На следующий день после обеда Кью отправился осмотреть несколько гнезд, которые, как он мрачно предсказал, оказались гнездами крыс. Джон уехал за покупками в город, а Ли возилась в домике для животных. Я сделал кое-какие записи в дневнике, поскольку пропустил два дня, и решил отдохнуть. Первым делом я изгнал моего старого приятеля — петуха и сопровождавших его кур, которые искали у меня в постели насекомых; затем лег и попытался предаться прекрасным мыслям. Это оказалось нелегко, потому что петух, оскорбленный изгнанием, решил продемонстрировать высший класс пения. Третья пущенная мной палка достигла цели. Он понял намек и удалился вверх по тропинке на холм.

Я как раз собирался помечтать о чем-нибудь добром, когда услышал, как Ли зовет меня. Я выглянул из палатки прямо из лежачего положения и увидел, что она бежит ко мне. В руках у нее было что-то похожее на старый мешок, набитый проволокой, из которой делают клетки для кур. Так оно и оказалось: это была грубая проволочная клетка, ради предосторожности засунутая в мешок.

— Взгляни, что мы принесли! Взгляни, что мы принесли! — кричала она, и лицо ее светилось радостью и волнением, как у ребенка, получившего на Рождество неожиданный и роскошный подарок. Я взглянул и понял, что радоваться и впрямь было чему.

В проволочной клетке сидела взрослая самка ай-ай с детенышем, впрочем достаточно большим, чтобы быть отнятым от груди. Мамаша была явно перепугана, но младенец, похоже, воспринимал происходящее как часть богатой палитры жизни и озирался большими любопытными глазами, в которых не было и тени страха. Таким образом, через сутки после отъезда телевизионной группы мы обрели ай-ай, и притом не одного, а целых двух.

— Входи, — молвил я, с известным трудом поднимаясь из лежачего положения. — Сначала пересадим его в пристойную клетку.

— Посмотри на детеныша, ну разве не лапочка? — спросила Ли.

— Да, да, — сказал я, — только сначала пересадим его в новое жилище, а потом уж рассмотрим как следует.