Ай эм эн экта !

- Вот я вам лучше, так и быть, расскажу, что сама знаю точно. Слушайте, в газетках такое не прочитаете. Был у мужа моего друг, Саша. Тоже офицер, тоже в отставке, вместе они свое дело начинали. Парень хоть куда, красавец, высокий такой, статный... Жена у него так себе, пигалица, худюсенькая такая, а он... Я даже была в него влюблена. Но так, без всяких там. Он, может, и не знал даже: ну, друзья и друзья. И вот все его на подвиги тянуло. Вдруг исчез. Оказывается, в Приднестровье поехал, когда там эта заваруха началась. Вернулся - живой, слава Богу. Дово-о-ольный: мы, говорит, народ защищали. "Какой народ!" - муж говорит. А он так резко: "Советский!" Ну, поспорили ладно. Дочка у них с Любкой наконец родилась. Думаем, все, теперь он на привязи. Правда, он счастлив был: купать донечку свою - так только он. Ну а тут "Белый дом" этот ваш, будь он проклят, Бориска решил черным сделать: колючей проволокой его оплел...

- Спираль Бруно, - вставил "блейзер". - Она запрещена международным правом: тело режет. Вот зацепись только...

- Да наплевать, - махнула на него рукой "байковая". - Я ж не про то. Короче, опять он сорвался - и в Москву. На этот раз, чувствовал он, что ли, с женой попрощался. Она к нам в слезах прибежала, но уж поздно: уж он усвистал. Ну и там началось. По телеку-то все показывали, как танки в окна стреляют... Муж еще говорит: "Что ж это там у них в "Белом доме" орудия, что ли, противотанковые стоят, что Бориска свои танки прикатил?" А с той-то стороны "Белого дома" что творилось, с которой нам не показывали! Людей и пулеметами косили, и бронетранспортерами давили... Ну ужас, бойня прямо! Там же палатки стояли...

- Чечню репетировали, - опять вставил свой пятак "блейзер". - Приказ о роспуске Верховного Совета Ельцин издал двадцать первого сентября, а номер его тысяча четыреста. Разделите эту цифру на первую, получатся сплошные шестерки - число зверя, знак сатаны.

- Не знаю я, что там на что делить, - закатила глаза "байковая", - но только Сашку нашего мы по телеку увидели. Мелькнул быстро так, в куртке камуфляжной, и куда-то его омоновец толкнул. И все. Но точно он, потому что крупно на экране был. И пропал. Был - и пропал. И все уж успокоилось, и дом уж ремонтируют, а его нет и нет. И никто, и ничего... Пропал без вести. Любка с ума сходит. Ты, говорит, с дочкой останься, я- в Москву поеду. Ну, мы, ясно, ее не пустили. А тут нам, - "байковая" погладила спящего сынишку, подоткнула одеяло, - в этот центр детей-церебральников в первый раз надо было ехать. Полгода мы в Москве пробыли. Ну и стала я, по наивности конечно, Сашку искать. Думаю, ну что ж такое, как это так пропал человек? Такой видный хлопец, и на тебе. Пошла к "Белому дому", вот с той стороны, которую нам по телеку-то не показывали. А та-а-ам... Кладбище! Вот прямо могилы на газонах. И свечи горят, и венки, и оградки. Кресты на могилках. Только вот покойников-то под ними нет: хоронить-то не дали, увезли куда-то, и все. Это уж потом люди устроили на месте раздавленных палаток да где смерть по газонам топталась... Чтоб родным было куда приходить. Вот и наслушалась я там. Стадион там есть, знаете?

- Знаю, - коротко ответил "блейзер".

- И знаете, что на нем расстреливали всю ночь?

- Знаю.

- Хм, а я сначала не поверила. Как это так, думаю, парнишка-москвич какой-нибудь, например, на этом стадионе в кроссовочках бегал, а тут его взяли да на нем же расстреляли без суда и следствия, и вообще невесть по чьей злой воле?

- Почему это? Известно, по чьей злой воле.

- Ну, это сейчас, может, известно, а тогда... Смотрю, на заборе красные тряпочки. И на деревьях... Будто все кровью кругом забрызгано. А мне говорят: "Всех, кого в камуфляже схватили, всех прямо тут и добивали, и били, и убивали, и всю ночь в самом центре Москвы тра-та-та-та-та, тра-та-та-та-та!" На стадионе! Как в Чили, нам в школе рассказывали...

- Так по одному же рецепту, - тихо сказал "блейзер".

- Я все туда ходила, все надеялась Сашку найти. На портреты смотрела. Там много на стендах наклеено. Погибших. И лица всё такие... Ну, чистые, что ли. У меня прямо слезы текут. А эти, ну, чиновники из "Белого дома", идут так себе преспокойненько с работы вечерком, болтают что-то, друг другу, наверное, анекдоты рассказывают, смеются. Так и хотелось крикнуть: здесь кладбище, здесь убиенных души! Рядом женщины в черном стоят, и глаза у них... Ой, мама, моя мама! А я ж упрямая: стала по домам, которые вокруг стадиона, ходить, расспрашивать. А люди рассказывать боятся. Одна бабка, которой уж терять нечего, сказала: было, говорит, все было, только ты, милая, не ищи, а то худо тебе будет и деткам твоим. И ушла я. И всё. И нет больше Сашки. Чего он туда поехал, спрашивается? С кем воевать? Кого защищать?

- Родину свою, наверное, - очень тихо сказал "блейзер".

- Ага, того самого "огромного медведя", как вы говорите. А я так скажу, - "байковая" ударила себя ребром ладони по колену, - нечего туда было соваться, в эту Москву!

- Но вы же суетесь.