Ая

Камерность, миниатюрность, замкнутость. Любая точка широкого пространства в пределах вытянутой руки. Словно вселенная мгновенно сжалась и оказалась в границах единственной комнаты. Ты стоишь над макетом, сверху вглядываешься в деревья, луг, железнодорожную линию, и, одновременно, находишься внутри этого макета, ощущаешь его ограниченность, чувствуешь близость невидимых стен комнаты, искусственность освещения. Всё такое неправдоподобное, почти игрушечное. С божественной скрупулёзностью до мельчайших деталей выполненное. Вот железнодорожный костыль, обычный, поддёрнутый ржавчиной, лишь чуть выше других вылезший из шпалы. На нем, широко расставив лапки, греется неподвижная оса, почти пластмассовая, если бы не едва заметно вздрагивающие усики-антенны. В пяти метрах от насыпи под кустами дёрена усеяно цветами иван-да-марьи. Необычное глазу на одном стебельке сочетание раскрытого когтистыми лепестками фиолетового цветка с плавными жёлтыми бутонами – почти восковая выдумка художника-экспрессиониста. Если бы не серебряная паутинка, протянутая между двух крупных цветков, в которой запуталась какая-то мошка. На фоне зелёных берёз совершенно жёлтая осина, словно специально вырезанная из бумаги и поставленная рукой декоратора оттенить малахитовую вязь узора. Но шелест каждого её дрожащего листочка отчётливо доносится и волнует душу.

В какой-то момент осознаешь, что в обычной природной тишине шуршания трав и листвы, треньканья сверчков и цикад, жужжания мух и пчёл, голосов птиц – существует другая тишина, другие звуки. Волной вдруг пробежит и затихнет за поворотом тихое неразборчивое бормотание полустаночного громкоговорителя «Внимание! Внимание! Нечётный поезд по первому пути проследовал входной светофор». Где-то просигналит маневровый поезд. Эхом, затухая вдали, откликнутся на рывок тепловоза замки автосцепки. Медленно и тяжело вздыхая, что их разбудили и обеспокоили, прокатятся мимо невидимые многотонные вагоны. Заскрипят тормозные колодки. Натужно застонут под тяжестью рельсы. Зашипит сжатый воздух. Пахнёт дымком.

Были пройдены километры вдоль рельсов в одну и другую сторону. Запустение и заброшенность. Ни одной «живой» души. Люди ушли с этого места много и много лет назад. Ни человека, ни собак, ни кошек. Странное сочетание: яркие, насыщенные красками и жизнью цветы, трава, кустарник, деревья и тусклые бесцветные обшарпанные технологические предметы. Повсюду ржавые рельсы, старые, вдавленные в землю, шпалы. Искорёженное железо, погнутые ограды, выцветшая краска, покосившиеся столбы, блеклый серый щебень. Заросшая фиолетовыми луговыми васильками, розовым клевером и солнечным одуванчиком железнодорожная стрелка. Будка стрелочника – без окон, без дверей, с обвалившейся штукатуркой, выросший внутри молодой ясень сквозь дырявую трухлявую крышу пытается выбраться наружу. Насыпь тупика покрыта ромашками и причудливыми колючками. Природа отвоёвывает обратно занятые научным прогрессом места.

И нигде, нигде нет ни одного источника этих загадочных железнодорожных звуков.

А случается неожиданно засвистит стремительно приближающийся гудок. Вскинешься, соскочишь с рельсов, сбежишь в опаске с насыпи. Слышишь – вот он. Поезд. Несётся. Несётся, несётся, гудит, всё ближе, ближе. Всё отчётливее и отчётливее стучат колёса, всё сильнее гул могучего двигателя. И уже давит в уши. Земля вздрагивает под мощным давлением. Плотная тёплая волна подталкивает вперёд. И… бах! Взрывается промелькнувшим локомотивом. И побежали, побежали вагоны, зазвенели металлом. Воздух, отскакивая от металлических стенок, прыгает вокруг, крутится, танцует. И когда лёгкое позванивание последнего вагона постепенно стихнет за поворотом, приходишь в себя, пытаешься словами выразить шквал мыслей и эмоций – не получается. На языке лишь привкус обиды, удивления и восхищения. Это был даже и не мираж, и не видение. Это были звуки, просто звуки. Ничего, кроме звуков. Шум и грохот в пустоте, в тишине. В голове, в мозгу. Ни локомотива, ни вагонов. Ни тёплой волны, ни земляной дрожи. Пустое пространство, чистые рельсы, не шелохнувшиеся шпалы. Стоишь возле рельсов и осознаешь, только что мимо пролетел грохот поезда-призрака. Оглядываешься, крутишь головой туда-сюда, вертишь – где, что, откуда, как?? Нет ничего. Вглядываешься вдаль, вытягиваешь голову, заглядывая за поворот, напряжённо вслушиваешься. Но нет. Ничего – показалось. Только солнце, небо, насыпь, рельсы, шпалы, столбы, обвисшие провода. И тишина…

Это был исключительно обычный день ранней осени.