Аяжан

Нурдаулет все стегал и стегал прутиком осла и в пы­лу скачки не заметил, как задел сбитое упряжью боль­ное место. Что тут началось! Осел стал прыгать, бить задними ногами, будто на него напала тысяча слепней сразу, и все время норовил сбросить со своей спины непрошеного седока. Несладко пришлось тому, кто хо­тел покрасоваться перед «девчонками»... Нурдаулет, не помня себя, вцепился в холку осла, а осел скачет, несет­ся во всю прыть. Вы догадались, чем кончилась лихая скачка? Да, да, Нурдаулет кувырком полетел на землю, а осел пустился наутек, поминутно оглядываясь, чтобы убедиться, избавился ли он от хвастливого мальчишки. Одно утешение Нурдаулету, потиравшему синяки и сса­дины: и цирковой наездник не удержался бы на таком бешеном! А девчонки были в восторге. Аяжан хохотала от всей души. Это, конечно, самое интересное событие в ее новой, аульной жизни.

Познакомились

За один вечер, проведенный в ауле, Аяжан узнала немало. Она поняла, что аульная жизнь не похожа на городскую. Вот хоть бы животные на улицах и эти гуси... Их не встретишь на заасфальтированных проспектах. Аяжан была напугана не на шутку, поэтому, даже встре­тив стадо овец с ягнятами, шарахнулась от него, как угорелая. Ей казалось, что разыгравшийся ягненок обя­зательно начнет бодаться.

Дедушка, он меня забодает! Дедушка! — закрича­ла она и спряталась за широкую спину деда.

— Ой, аке! Это же овечка. И не тронет она тебя, и не забодает!

— Посмотри, какие рога! — не унималась Аяжан.

— Пусть рога. Все равно овечки самые безобидные среди животных. Никогда они человека не обижают...

Вскоре Аяжан и сама убедилась, какие овцы без­обидные.

Они шли гурьбой, не задевали никого, потом соб­рались у сарая, и ягнята стали «ужинать».

Никогда раньше не видела Аяжан живых ягнят. Смотреть на них было так занятно, что уходить не хоте­лось. Ей больше всех понравился один забавный черный ягненочек — такой хорошенький! Он так смешно скакал вокруг матери, играл, баловался — будто хотел бодать­ся... Аяжан подумала: «Вот бы потрогать его». Шаг за шагом, незаметно, она подходила к нему все ближе. Чер­ный ягненок был совсем как игрушка! Только игрушка живая, шустрая...

— Ата, можно его потрогать?

— Конечно можно.

Аяжан все еще не решалась вплотную подойти к ягненку.

— Апке — я тебе поймаю его, — пришла на выручку Зауре и смело взяла ягненка на руки. Ягненок начал вырываться, ерзать в руках девочки. Маленькими игру­шечными копытцами он пинает Зауре и попадает прямо в пуговки на ее платье. Пуговки металлические, и звук получается такой звонкий, будто копытца у ягненка се­ребряные...

— На! — торжествующе сказала Зауре и подала ягненка трусишке.

— Аяжан, робея погладила сначала его шерстку на спине. Шерсть была точно шелк. И только потом реши­лась взять ягненка на руки. Какой он легонький! Он перестал вырываться и боднул Аяжан в щеку.

— Ата, посмотри, — закричала она, — ягненочек хочет поцеловать меня...

— О, это очень умный ягненок. Знает, кто любит его, — ответил Сарыкен. И, смеясь, добавил: — Ну что, познакомились?

А ты, воспитанный?

Ужинала Аяжан тоже не как дома — сидя за высоким столом, на высоком стуле. Здесь садились за низенький круглый столик, на ковер. Чтобы Аяжан было удобно, дедушка подставил ей маленький стульчик. Меруерт-апа посадила гостью на почетное место, приговаривая: «Ты наша гостья издалека, первый раз у нас. Тебе и почет».

— Кушай, кушай! — раздавалось со всех сторон. — Пей, пей! — только и слышалось.

Все наперебой ухаживали за Аяжан. А какое все было вкусное, — всего хотелось попробо­вать хоть понемножку.

После ужина Аяжан спросила Нурдаулета:

— Есть у тебя книги?

— Есть, только... — и Нурдаулет как-то странно замялся. Это удивило Аяжан, и она настойчиво повторила:

— Покажи, где они?

Нурдаулет нехотя повел Аяжан в другую комнату. За ними следом побежала и Заурешка с огромным куском хлеба, намазанным маслом.

— Ты сначала поешь, а потом выходи из-за стола, — совсем как взрослая поучала Аяжан.

— Вот видишь, апке правильно говорит. Надо снача­ла покушать, а потом выходить из-за стола. Воспитан­ные дети только так должны поступать, — поддержал Аяжан дедушка.

Но Заурешке не до приличий. Она согласна остаться голодной, только бы не отставать от Аяжан и Нурдаулета.

— Я уже, — запищала она и бросила недоеденный хлеб на стол.

Вот это уже совсем не годится! Раз начала, надо доесть до конца! Кто после тебя будет подбирать объ­едки? Собаке, что ли, бросать? — пристыдила Аяжан се­стренку.

Бедные-бедные книги!