Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара

Вскоре после происшествия с солнечными ожогами Фред получил физическую и душевную травму. В приступе раздражения Бульдожка не просто вышвырнула его из стойла, поддев рылом, но еще и наступила на него своим огромным раздвоенным копытом. Смышленый поросенок избежал встречи с «жемчужными вратами» лишь потому, что притворился мертвым и несколько часов неподвижно пролежал на соломе. Когда Кати обнаружила его, оказалось, наружный добавочный палец левой передней ноги у малыша раздавлен и сильно кровоточит. Она попыталась оказать ему первую помощь и туго забинтовала ногу, чтобы избежать дальнейшей потери крови.

— Док, Фред серьезно ранен, — прокричал Валдо в трубку. — Старуха Бульдожка затоптала парнишку чуть не до смерти! Приезжайте!

Вскоре я прибыл к резиденции Фреда. Его палец болтался на тоненькой полоске кожи. Было очевидно, помочь ему могут только острые ножницы и тугая повязка.

— Это займет не больше секунды, — заявил я, протягивая руку за инструментом.

— Погодите-ка резать! — неожиданно воскликнула Кати. — Может быть, съездим на бойню и подберем там другой палец, а потом попробуем привить его к ноге, как делают с плодовыми деревьями?

Я онемел от изумления. Несколько секунд, пока я размышлял над необычной просьбой и над тем, как переубедить эту любительницу животных, в сарае царила мертвая тишина.

— Видите ли, Кати, я не владею техникой, которая необходима для проведения трансплантации, и не думаю, что кто-нибудь из специалистов в этой области согласится оперировать поросенка. Кроме того, это будет неоправданно дорого.

— Черт возьми, цена меня не пугает! — возразила она. — По-моему, несправедливо заставлять бедняжку Фреда хромать всю оставшуюся жизнь.

Боже милостивый! Что ей на это ответить? Теперь она будет изводить меня вопросами, почему никто не проводит исследований в области пришивания конечностей свиньям!

— Я понимаю, о чем вы думаете, но могу заверить вас, что ваш малыш прекрасно проживет и без пальца. Он по-прежнему сможет выкапывать желуди и валяться в грязи. Разумеется, после того как завершится период выздоровления.

Вот уж не ожидал, что мне придется выступать в роли поросячьего психоаналитика.

— И сколько же продлится этот период выздоровления? — поинтересовалась Кати.

— Вам придется подержать его в отдельном стойле подальше от мамаши и окружить самой нежной и преданной заботой. Кроме того, каждые несколько дней вы будете менять ему повязку. Понимаю, что у вас прибавится хлопот, но ведь вы любите своих животных.

— Это меня нисколько не затруднит, можете быть уверены, я в состояния позаботиться о своих свиньях. Но вам тоже придется принимать участие в лечении и время от времени заезжать к нам для осмотра. Ладно, можете начинать свою операцию, но постарайтесь не сделать ему больно, понятно?

— Да, мэм, понятно.

Кати держала извивающегося визжащего поросенка, а я обработал ему палец небольшим количеством местного анестетика, вымыл антисептическим мылом и ампутировал под корень. Затем наложил повязку на культю фаланги, забинтовав копытце от места разреза до запястья, и сделал пострадавшему инъекцию пенициллина. Во время процедуры он сильно вертелся, но в целом оказался покладистым пациентом. Вскоре оказалось, что все не так просто.

Прошло несколько дней, и я решил навестить своего подопечного. Фред выглядел прекрасно и мирно чавкал налитым в кормушку пойлом, поглядывая на меня сквозь щель в двери. Хлебнув еще пару раз, он внезапно остановился и пристально посмотрел на меня.

Едва я открыл дверь, чтобы войти в стойло, как негодник бросился на меня, словно озверевший бык! Он нацелился на мою правую лодыжку и оскалил свои острые зубы. Потрясенный, я пулей вылетел из стойла. Кто на меня только не бросался — свиньи, собаки, коровы, быки, бараны, лошади и даже фермеры, но поросят в этом списке еще не было.

— Что случилось, док? — спросила Кати, неторопливо направляясь к нам по коридору.

— Сейчас вы узнаете, что случилось, — возмутился я, — на меня только что бросился ваш малютка Фред. Взгляните-ка на эти отметины. И я указал на слюни, оставленные злобным поросенком на правой штанине комбинезона.

Мельком взглянув на улику, Кати громко расхохоталась. Что ж, я всегда был готов посмеяться над собой, если мне случалось совершить какой-нибудь промах. Но чувствовать себя объектом насмешек владельца животного, которое только что пыталось на меня броситься, было чрезвычайно неприятно.

— Почему бы вам самой не зайти к нему, — предложил я.

— Разумеется, — пообещала она, — раз вы испугались такого симпатичного малыша.

— Вот и отлично, — пробормотал я, прикусив губу.

Кати переступила порог стойла и начала издавать звуки, имитирующие похрюкивание свиньи, что-то вроде «тск-тск». Несмотря на то, что в произношении Кати все еще присутствовал городской акцент, за несколько лет нашего знакомства она добилась ощутимого прогресса.