Аид, любимец Судьбы. Книга 2: Судьба на плечах (СИ)

Кузнец покашлял, верным глазом осмотрел свою работу: вдруг что-то криво? И решившись, кивнул назад, где толпилась вышедшая за мной из дворца свита.

– От подданных твоих. Пристали хуже пьяного Гермеса: царю нужна колесница! Старая сломалась, говорят. Случайно. Как это – случайно?! У тебя ж над колесницей тельхины работали?

– В подземном мире свои случайности, – сказал я, не оглядываясь на смущенную свиту. – Почему из золота?

Хромец посмотрел с недоумением, даже сделал попытку поскрести в затылке неразлучным молотом.

– А из чего?!

Ну, конечно. На чем царю кататься, особенно если царь еще и над подземными недрами властитель.

Четверка нетерпеливо ржала. Оглядывались на новую колесницу, с довольством вскидывали головы: ну, где там возница? Пусть уже не медлит, а сигает на произведение искусства и едет обкатывать!

Вот уж кого роскошь не смущает.

– Хорошо, – бросил я, вскакивая на колесницу. – Посмотрим, каков ход.

Не выдержал все же – глянул в сторону подземных… Что за напасть! Приковались умилительными взглядами. Пасти растянуты в улыбках.

Нашли, чем задобрить царя, заразы.

Ход у колесницы оказался отменным. Ради такого хода – и золота под ногами не почувствуешь.

Теперь между судами можно было совершать объезд мира. Наведываться к болотам, к огненным полям, проезжать мимо зарослей асфоделей…

В ожидании, что вслед за братом нарвется и Эпиметей. Неугомонного точно отправят ко мне, придется выкручиваться или брать, если брать – то выдумывать казнь. Если казнить того, кто прикрывал твою спину в бою – то…

Эпиметей все-таки не показался. То ли научился осторожности, то ли понял – каково связываться с Зевсом, и затаился. Зато вот новый век людей чуть не явился в подземелье полным составом.

Гермес принесся встрепанным. Успел к окончанию судов, суды я год назад начал вести во дворце у Леты, достроенном наконец. Вестник, пряча глаза, пробормотал, что Зевс подумывает избавиться и от этого века людей. Мол, и не люди, а помесь какая-то: одни из камней – потомки Девкалиона и Пирры – других Прометей вообще тайком из грязи слепил. Где это видано?! Смертных! Из грязи! В общем, Что-то Нот опять зачастил на Олимп. Ты бы готовился, Владыка…

– Брат решил потопить меня в тенях?

Я еще этих недосудил. Сколько там уже с потопа прошло? Сорок лет? Шесть десятков? Половина утопленников где-то по земле шатается, не зная дороги, пугает смертных стонами в ночи, еще один потоп – и на земле духов станет больше, чем живых…

– Правда, он на это вряд ли решится, – договорил Гермес. – Весь Олимп тогда был против. Ни жертв, ни войн, ни интересных сплетней… рыбы плавают и дождь постоянный.

И замялся, глядя косящими глазами чуть не с мольбой. Что-то важное, стало быть, только чтобы – наедине…

Я кивком отослал Оркуса, Морфея и младшую Эринию – больше никого из свиты не случилось. Кивнул Гермесу – говори.

Вестник богов сделал еще два шага и вдруг преклонил колени.

– Я только… спросить у тебя, о мудрый… – и шепотом, вскидывая голову: - У тебя тут… поесть чего-нибудь… можно, а?

* * *

Ел Гермес не по-божески.

Скорее уж – лопал. Или хрючил (Ахероново выраженьице, которое он обычно употреблял по отношению к себе).

В рот запихивал все вперемешку: лепешку, оливку, кусок баранины, три зубчика чеснока, орешки на меду, виноград… Потом заливал нектаром и принимался молоть челюстями с таким блаженным видом, будто достиг высшего пика счастья.

После того как накрыли стол, я распорядился нас оставить, но в дверь то и дело пыталась всунуться челядь: под разными предлогами. На самом деле – чтобы полюбоваться на жрущего племянничка. Или, может, удостовериться, что он не употребил за компанию с очередным куском жаркого и самого Владыку.

В конце концов я взялся за жезл, и дверь наконец захлопнулась.

Гермес одобрительно закивал, налил себе еще нектара и продолжил опустошать стол.

Ананка – и та не стерпела, высказалась из-за плеч:

– Ты слышал историю о царе Эрисихтоне, невидимка? Его не так давно покарала голодом Деметра за то, что он срубил дуб в ее роще…

Гермес заметил, что лепешки с сыром закончились, пожал плечами и подвинул к себе блюдо с говяжьей печенью.

Вид у него был такой, будто он не понаслышке знаком с богиней голода.

– Ты разгневал Деметру, Долий[3]?

Племянник вытаращил глаза и замотал головой.

– Ги-ги-и ге-евс, – донеслось до меня сквозь крылышко коростелька. Посланник богов глотнул нектара и высказался четко: – Упаси меня Зевс! – подумал и добавил: - И всех упаси.

Поглядел на порядком разоренный стол, привстал с ложа и уволок с блюда самый крупный гранат.

– Не знаю уж, как и благодарить. Я у тебя в долгу, Владыка!

– Не обеднею. Как вышло, что бог торговли и путешествий не смог пообедать в Среднем Мире или на Олимпе?

– Пообедаешь на Олимпе, как же, – пробурчал Киллений[4], разламывая гранат и принимаясь за уничтожение семян. – Копьем в бок на горячее… и золотой стрелой в зад – на десерт! Хотя… каким уж тут копьем и какой стрелой…

– Ты не в ладах с Аресом и Аполлоном?