Аид

Все здесь было совершенно незнакомым. Я стояла одна в темном, мощенном булыжником переулке. У ног вился туман, в воздухе чувствовался странный острый запах. Пахло распадом и тлением, словно самый воздух здесь был мертв. Казалось, меня занесло в городские трущобы: вдали виднелись туманные силуэты небоскребов и шпилей. Но они выглядели нереальными — расплывались, как на старой выцветшей фотографии. Там, где стояла я, были только кирпичные стены, исписанные грубыми граффити. Известка местами отвалилась, и кто-то забил щели газетами. За ними я слышала (или воображала) шуршание крыс. Здесь и там стояли переполненные мусорные бачки, в стенах не было окон, кроме одного или двух, забитых досками. Подняв глаза, я не увидела неба — его замещало темное пространство, местами смутное и водянистое, местами густое, как вареная смола. Эта тьма дышала, словно живое существо, и в ней скрывалось много большее, чем простое отсутствие света.

Старинный фонарь заливал молочным сиянием прислоненный к стене черный мотоцикл. При виде мотоцикла на меня накатили воспоминания. Я пыталась разобраться в случившемся, но память отказывала. Разрозненные картины мелькали в сознании, не складываясь воедино. Вспоминался ветхий дом поодаль от шоссе, ухмыляющиеся тыквенные головы, смех и болтовня подростков. Потом резкий звук мотора и голос, окликавший меня по имени. Все эти образы представлялись мне фрагментами рассыпавшейся головоломки. Сознание отрезало доступ к воспоминаниям — из страха, что я с ними не совладаю. То, что складывалось из кусочков, почти не имело смысла. Только одна яркая картинка проломила барьер и заставила меня ахнуть. Я вновь оказалась над землей, окаменев от страха, а парень с черными волосами отчаянно гнал мотоцикл в провал на шоссе. Возможно ли такое?

Я понимала, что довольно давно стою в этом заброшенном переулке, но сколько прошло времени, не знала. Мысли текли натужно, лениво, и разбираться в них было мучительно трудно. Я потерла виски, в которых бился пульс, и застонала. Случившееся сказывалось и на физическом состоянии: все тело дрожало от напряжения, словно после марафонской дистанции.

— Чтобы приспособиться, нужен день-другой, — произнес медовый голос. Джейк Торн материализовался из теней и встал рядом со мной. Он говорил с непринужденной фамильярностью старого знакомого, которому уже нет нужды заботиться о формальностях. Его внезапное появление мгновенно насторожило меня.

— Пока не привыкнешь, будешь чувствовать головокружение и сухость в горле, — продолжал Джейк.

Поразительная беззаботность. Мне хотелось заорать на него. Я бы и заорала, не будь в горле сухо, как в пустыне.

— Что ты наделал? — прохрипела я. — Где я?

— Тревожиться не о чем, — ответил он. Как видно, хотел меня подбодрить, но не совладал с собой и сорвался на высокомерный тон. Я даже не пыталась скрыть скепсис. — Расслабься, Бет, тебе ничего не грозит.

— Что я здесь делаю, Джейк? — Это был не столько вопрос, сколько требование.

— Разве не ясно? Ты — моя гостья, Бет, и я постараюсь, чтобы тебе у меня понравилось.

Мелькнувшая в его взгляде столь не свойственная Джейку мольба заставила меня забыть об ответе. Я круглыми глазами уставилась ему в лицо.

— Не волнуйся, Бет, здесь даже забавно, если у тебя подходящие знакомства.

Словно иллюстрируя его мысль, земля задрожала. Звук, памятный мне по прошлому лету, гремел так, что эхо отдавалось от стен. Казалось, он исходил из-за прочных стальных дверей в конце переулка. Двери напоминали вход в тюрьму строгого режима. Только за ними была не тюрьма, а, скорее, какое-то заведение. Над дверью вспыхивала неоновая вывеска: «Гордыня». Хвостик буквы Г вылезал на карниз крыши.

— «Гордыня» — из самых популярных у нас клубов, — пояснил Джейк. — И единственный вход ведет через него. Пошли?

Он царственным жестом предложил мне проследовать вперед, но мои ноги буквально приросли к земле и отказались слушаться. Пришлось Джейку взять меня под руку.

Туман, рассеявшись, открыл у дверей молодого мужчину с женщиной. Женщина была тощей, как оса, бедной и почти нагой, если не считать коротеньких черных шорт, кожаного лифчика и туфель на высочайшей из виденных мною платформ. От лифа к пупку свисали на серебряных крючках тоненькие серебряные цепочки, сеткой прикрывавшие живот. Платиновые волосы были коротко обрезаны; в вялых пальцах с черными от лака ногтями женщина держала сигарету. Я с удивлением отметила, что на молодом человеке косметики куда больше, чем на его спутнице. Глаза обведены кровавыми кругами, на ногтях — тоже черный лак. Кожаный жилет на голое тело и клетчатые штаны, подвернутые на лодыжках. Все не прикрытые одеждой части тела украшал пирсинг. Женщина облизнула кончиком языка губы с серебряной кнопкой и жадным взглядом ощупала мое тело.

— Ну-ну, — промурлыкала она, когда мы подошли ближе, — смотрите-ка, кого кот притащил. Светящаяся куколка!

— Добрый вечер, Ларисса… Эллиот.

В ответ на приветствие Джейка пара одновременно кивнула.

Эллиот с усмешкой покосился на Джейка.

— Кажется, кое-кто взял то, что ему не принадлежит?