Аид

В номере стояла душная тишина. Каждый звук от моей возни казался преувеличенно громким. С болезненной тоской я вспоминала, как просыпалась в Венус-Коув. Утро приходило в какофонии звуков: птичье пение, музыка, прыгающий по ступеням Фантом. Я в мельчайших подробностях представила свою спальню: выщербленные половицы, шаткий письменный стол. Стоило закрыть глаза, как я ощущала прикосновение к коже мягкой белой простыни и балдахин, под которым я чувствовала себя как в собственном гнездышке. Каждое утро серебристое предрассветное сияние вскоре рассекалось золотыми солнечными лучами. Они заливали крышу, плясали на волнах, озаряли весь город. Я пробуждалась под птичьи песни, под бриз, легонько стучавшийся в балконную дверь, словно торопя меня проснуться. Даже когда в доме никого не было, в нем всегда присутствовало море. Оно звало меня, напоминало, что я не одна. Струны гитары, поющие под пальцами Габриеля, манящий аромат вафель в воздухе. Я не могла вспомнить, когда в последний раз видела своих и как мы разлучились. При воспоминании о Венус-Коув в груди шевельнулась надежда, словно одно усилие воли могло вернуть меня к прежней жизни. Увы, миг спустя надежда исчезла, преобразившись в отчаяние, тяжелым камнем упавшее на сердце.

Открыв глаза и увидев в зеркале свое отражение, я отметила перемену. В лице ничего не изменилось: те же большие карие глаза с зелеными и золотыми искорками, маленькие ушки пикси и фарфоровая, чуть розоватая кожа. Однако выражение глаз стало незнакомым. Прежде они лучились любопытством, теперь стали безжизненными. Девушка в зеркале выглядела потерянной.

В комнате было тепло, но я вздрогнула. Поспешно заглянула в шкаф и вытащила первое, что попалось под руку: черное коктейльное платье с рукавами-пуфами. Вздохнув, я стала искать что-нибудь поприличнее и обнаружила, что в шкафу совсем нет практичной одежды. Наряды варьировали от длинного вечернего платья до костюма а-ля Шанель с шелковыми блузами. Я выбрала самый простой из них (платье с длинными рукавами и юбкой до колена из жатого бархата цвета болотного мха) и к нему — балетки. Потом села на кровать и стала ждать, что будет.

Мне живо вспоминались Венус-Коув и брат с сестрой, но кто-то или что-то забылось — я это чувствовала. Воспоминание грызло меня, пытаясь пробиться из подсознания, и высасывало все силы. Я ощущала в себе гложущую боль, а источника ее не находила. Мне уже хотелось, чтобы пришел Джейк: может быть, с ним вернется потерянное воспоминание. Я чувствовала, как оно шевелится в глубине и ускользает при каждой попытке ухватить.

Я встрепенулась, когда щелкнула карточка-ключ и в комнату вошла круглолицая девушка. На ней была стандартная форма горничной: простое серое платье с логотипом отеля «Амброзия» на кармашке, бежевые чулки и удобные туфли-оксфордки. Волосы медового цвета она собрала в хвост и скрепила заколкой.

— Простите, мисс, вы позволите прибрать номер или зайти позже?

Держалась девушка робко и смотрела в пол, избегая моего взгляда. За ней виднелась тележка с чистящими средствами и стопками свежего белья.

— О, не нужно. — Мой отказ смутил ее еще сильнее. Девушка растерянно застыла, ожидая дальнейших указаний. — А можно и сейчас, — поправилась я, пересев в одно из кресел.

Горничной заметно полегчало. Она умело застелила постель, сменила воду в вазе. А ведь на вид была не старше шестнадцати лет. Ее присутствие почему-то успокаивало. Наверное, потому, что открытое личико девушки противоречило дикой роскоши обстановки.

— Можно спросить, как вас зовут? — заговорила я.

— Ганна, — просто ответила она. Я уловила легкий акцент, словно английский не был для нее родным языком.

— Вы здесь работаете?

— Да, мисс. Меня приставили к вам. — Должно быть, на моем лице отразилось недоумение, потому что девушка пояснила: — Я — ваша служанка.

— Служанка? — повторила я. — Мне не нужна служанка.

Как видно, девушка решила, что я недовольна ею.

— Я буду очень стараться, — заверила она.

— Не сомневаюсь. Но служанка мне потому не нужна, что я не намерена здесь задерживаться.

Ганна бросила на меня странный взгляд и отчаянно замотала головой.

— Вас не отпустят! Мистер Торн никогда никого не отпускает. — Спохватившись, что сказала лишнее, она зажала себе рот ладонью.

— Ничего, Ганна, — успокоила ее я, — говорите свободно, я не выдам.

— Мне не положено с вами разговаривать. Если князь узнает…

— Ты про Джейка? Какой он князь!

— Такого нельзя говорить вслух, мисс, — зашептала Ганна. — Он — князь Третьего Круга, это оскорбление величия!

Должно быть, она заметила, что я ничего не понимаю, и принялась объяснять:

— Всего в мире девять кругов, и каждым правит свой князь. Мистер Торн возглавляет наш район.

— Какой идиот дал ему такую власть? — бросила я и, заметив испуг Ганны, поспешно сменила тон: — Я хотела сказать… как это вышло?

— Он был Изначальным.

Ганна содрогнулась, словно эти слова объясняли все.

— Я о них слышала, — проговорила я, вспомнив, что брат Габриель употреблял этот термин, рассказывая о начале времен и творении.