Айн Рэнд

Поскольку именно наличие родственников первоначально привлекло внимание беглецов из Питера к Одессе, вполне возможно, что кто-то из евпаторийских Капланов был родственником Анны Борисовны Розенбаум, подтолкнувшим семью к переезду в Евпаторию. Иначе бы они отправились в более известную и привлекательную Ялту, губернский Симферополь или имперский, ощетинившийся военными кораблями Севастополь. Правда, Барбара Брэнден писала, что в детстве Алисы семья ежегодно ездила в Крым на отдых, проводя там по два месяца[95]. Нам, однако, данное предположение кажется ошибочным: ни сама Айн Рэнд, ни ее родственники ни разу не упоминали о прежних визитах в Крым.

Как выглядела Евпатория – уездный город Таврической губернии – ко времени приезда Розенбаумов? Она только к первому десятилетию XX века стала превращаться в модный курорт, притягательное место для вложения капиталов в недвижимость. Город, возникший после разрухи Крымской войны с американской (так утверждали в Крыму) быстротой, интенсивно развивался. Он уже имел канализацию и водопровод, снабжавший людей водой из артезианских колодцев, что в значительной мере удовлетворяло бытовые запросы избалованных цивилизацией столичных жителей, приезжавших на отдых. Электрическая станция обеспечивала курорт, лечебные учреждения и климатическую станцию освещением; электрический трамвай был прекрасным средством передвижения по городу, а суда Русского общества пароходства и торговли ходили вдоль побережья. Бесперебойно функционировала почтовая и телеграфная сеть.

Евпатория быстро застраивалась частными и общественными зданиями в модном в то время стиле «модерн». В 1910 году торжественно открыли городской театр, а в 1911-м началось строительство здания городской библиотеки. Уже имелись уличное освещение электрическими фонарями и телефонная связь. Городская управа в 1912 году выписала из-за границы подметальную машину для уборки центра города.

Евпатория успешно развивалась в том числе и как курорт с бальнео– и грязелечебницами. Росло количество приезжающих, а вместе с ним и слава города как одного из лучших курортов страны. За четыре года число горожан увеличилось на пять тысяч человек, составляя в 1912 году 30 тысяч жителей. В 1915 году Евпатория даже получила статус государственного курорта.

Что еще могло привлечь в Евпаторию Розенбаумов и запомниться им? В древности люди безоглядно верили, что у каждого места есть свой дух-хранитель, свое божество. Поэт, писатель и драматург Илья Сельвинский (1899–1968), чьи детство и юность прошли в Евпатории, в своих беллетризованных воспоминаниях «О, юность моя!» называет покровителем Евпатории Шамаша[96] – бога солнца у вавилонян и ассирийцев. Знал ли писатель, что в городе проживало несколько караимских семейств, носивших фамилию Шамаш? Скорее всего, ему это было известно. Согласно Сельвинскому, город этого божества «был чувственным». Такое эмоциональное самоощущение давало обилие в Евпатории солнца, моря, дюн золотого песка, дельфинов, рыбы. Чувственностью были переполнены восточный базар и пляж с томными женщинами. Таким представал этот город солнца в художественном восприятии Сельвинского.

Главным в открытом, архитектурно организованном пространстве Евпатории было море. «Море, – писал Сельвинский, – самое основное, ежеминутное, непреходящее событие города. Если говорить о градостроительстве, то море – главная площадь Евпатории, как Плас де ля Конкорд в Париже или Трафальгарская в Лондоне. Огромная, как бы асфальтированная голубо-сизо-синим блеском, начиналась она небольшим сравнительно собором, но завершалась на горизонте колоссальным зданием Чатыр-Дага, который вписывался в Евпаторию, как небоскреб “Эмпайр” в Нью-Йорке»[97]. Действительно, в хорошую погоду с городской набережной можно увидеть шатрообразный силуэт горы Чатырдаг. Первые звуки морского прибоя заменяли евпаторийцам будильник. Море кормило всех: рыбаков, хозяев маленьких шхун, боцманов, матросов, владельцев гостиниц, меблирашек, водолечебниц, санаториев, врачей, медсестер, санитаров, швейцаров, комиссионеров.

Согласно Сельвинскому, у Евпатории было два лица: весенне-летнее, курортное, и осенне-зимнее лицо города гимназистов и рыбаков. По приезде из Одессы Розенбаумы, безусловно, столкнулись с осенне-зимним обликом города.

В центре города возвышался построенный при активном содействии караимского благотворителя С. Э. Дувана монументальный театр, один из лучших на юге России. Далеко не все русские города того времени могли похвастаться столь масштабным храмом искусства. В Евпатории также имелись общественная библиотека-читальня имени императора Александра II, Пушкинская аудитория, мужская и женская казенные гимназии, частная женская гимназия, высшее начальное училище, 23 прочих учебных заведения, а также единственное в своем роде Александровское караимское духовное училище. Православный собор в византийском стиле и ханская мечеть, напоминающая мечеть Айя-София в Константинополе, – визитные карточки города. Так рекламировали Евпаторию дореволюционные путеводители[98].