Айн Рэнд

Следующим утром она навсегда попрощалась с отцом, матерью, сестрами, тетями, кузинами и другими родственниками на перроне Октябрьского (ныне Московского) вокзала. Ей больше не суждено было увидеться ни с кем из них, за исключением Элеоноры. У ног Алисы стоял подаренный бабушкой чемодан с нехитрыми пожитками, а в руках, по утверждению Барбары Брэнден, она держала старую печатную машинку[307]. На вокзал пришел Лев Беккерман; тогда он в первый и последний раз поцеловал ей руку. Вот отрывок из письма родственников с описанием сцены прощания: «Ужасно холодный ленинградский день, ужасное семнадцатое число, железнодорожная станция, железнодорожная платформа… Когда ты стояла на подножке и вагоновожатый наконец отделил тебя от нас, ты выглядела такой миниатюрной, стройной, юной и прекрасной… Второй звонок звенит, и поезд свистит. Ты постепенно исчезаешь в ленинградской темноте, и последнее – это твой крик “не бегите за поездом” – и ты машешь рукой».

Поезд начал двигаться. Алиса прокричала провожающим: «Когда я вернусь, я буду знаменита!» Это предсказание сбылось лишь наполовину: знаменитой она стала, а вот вернуться на Родину ей так и не удалось.

Родственники продолжали махать руками и бежать за поездом, пока тот не скрылся из вида. Какие мысли владели ими? Плакали ли они или, напротив, были счастливы, что хотя бы один член их семьи смог покинуть СССР? Об этом биографы умалчивают. Известно лишь, что позднее Зиновий Захарович сказал Анне Борисовне: «Ты только подожди! Алиса еще покажет миру, кто она такая».

Был на платформе и еще один человек, о котором умалчивают как официальная объективистская (рэндистская) историография, так и Барбара Брэнден и другие биографы. Из до сих пор не опубликованных семейных писем, хранящихся в Институте Айн Рэнд в Америке, явствует, что до Москвы Алису проводил блондин Сережа. (Известно также, что он считался ее женихом и приходил к Розенбаумам, в частности, чтобы устранять поломки в их ленинградской квартире[308]. Позднее по непонятным причинам Алиса полностью исключила этого Сережу из своей биографии и даже не вспоминала о нем в беседах с Барбарой Брэнден. Тем не менее он, несомненно, был: как сказано выше, о Сереже, женихе Алисы, говорила ее сестра[309].)

Долгая дорога

Старый международный поезд Ленинград – Рига доставил будущую писательницу в столицу независимой Латвии. На вокзале Алису ждали друзья ее дяди – и вооруженные латвийские охранники. Вместе с остальными гражданами СССР, направлявшимися в Европу или приехавшими по делам в Латвию, она была этапирована в окруженный колючей проволокой лагерь на окраине города. К одежде человека, выходившего за территорию лагеря, прикрепляли массивный медный знак, указывавший, что ему дано разрешение покинуть лагерь по делам, с условием обязательного возвращения. После нескольких томительных дней в лагере Алисе, наконец, было разрешено переехать на квартиру друзей ее дяди, где она ожидала встречи с американским консулом. Ей сообщили, что в случае отказа в визе остаться в Латвии будет едва ли возможно: ее, скорее всего, депортируют в СССР.

И вот, наконец, наступил судьбоносный день. По нашим расчетам, встреча с консулом произошла между 20 и 29 января 1926 года. Можно представить себе, как Алиса волновалась. Консул оказался типичным американцем, молодым и весьма строгим. Девушка попыталась изложить ему все аргументы, которые могли бы убедить консула выдать ей желанную визу; она рассказывала ему о своей жизни в России, о друзьях, о работе, о семье… Во время своего пламенного монолога Алиса почувствовала, что всё это его не очень убеждает. Молодой человек кивал головой, а сам всё время поглядывал на какую-то бумагу, лежавшую у него на столе. Взглянула на эту бумагу и Алиса; там было написано по-английски: «Помолвлена с американским гражданином».

«Это неправда! – взорвалась Алиса. – Это ошибка! В России есть молодой человек, за которого я собираюсь выйти замуж, когда вернусь. Он попросил меня выйти за него замуж. Мы помолвлены».

Традиционно эта реплика подается биографами как ловкая выдумка писательницы. Однако архивные данные говорят о том, что, как мы упоминали, в России у нее действительно оставался жених.

Консул взял в руки бумагу и покачал головой: «Кто-то совершил ошибку. На этой бумаге ваше имя, однако эта информация о ком-то другом. Хорошо, что вы это заметили. Я уже собирался отказать вам в визе, но теперь всё в порядке».

Ошеломленная Алиса вышла на улицу. Был морозный январский день. Позднее она вспоминала: