Айн Рэнд

Товарищ Соня, женившая на себе Павлушу, – выразительно выписанный автором образ коммунистки, набирающей силу в женском движении. Она, к примеру, на благо коллектива снимает с должности нуждающуюся в работе девушку. Под ее руководством находятся две профсоюзные организации и пять женских кружков. Товарищ Соня на глазах обюрокрачивается, становясь партийной леди.

Подводя итог анализу содержания и способов выражения авторской позиции, подчеркнем главное: писательница продемонстрировала категорическое неприятие революции и большевистского государства, противостоящего личности. Хотя идейное кредо персонажей для Айн Рэнд не всегда имеет значение, антикоммунистическая направленность ее первого беллетристического произведения однозначна.

Такая концепция углубляется темой будущего, пронизывающей весь текст. «Буржуи» Аргуновы и Дунаевы ждут помощи Европы. Дунаев-старший хорошо осведомлен, где находятся отнятые у него вещи, и уверен, что в случае поражения большевиков вернет их. Он считает, что будущее есть всегда. Кира и Лео в начале своих отношений уверены, что еще будут танцевать в ночном ресторанчике, с бокалами шампанского, в дорогих одеждах. Будущее Киры Аргуновой, ее рай – это автомобили, бульвары, огни, помада и шелковые чулки, шампанское, радио, джаз – по-большевистски, мещанство. Когда она понимает, что путь к любимой профессии инженера для нее закрыт навсегда, она связывает мечты о будущем с заграницей. Лео Коваленский не знает, есть ли у него будущее. К концу романа даже истинный ленинец Андрей Таганов вынашивает идею поехать за границу по секретному заданию ГПУ и навсегда вырваться из России, «пока не сошел с ума от всего, что нас окружает». Лидия Аргунова слышит голос Всевышнего, что спасение России не за горами. А большевик Степан Тимошенко, опытный взрослый друг Таганова, знает, что у них нет будущего и что он не сможет спасти Андрея, и после трудного разговора покидает его дом по мраморным лестницам бывшего дворца, «уходившим далеко вниз».

Тему будущего Айн Рэнд углубила детской темой, конечно, идеологической направленности. Товарищ Соня провозглашает, что их с Павлом Серовым будущий ребенок станет новым гражданином нового государства и она с самого его рождения запишет его в пионеры. Как родители героя пушкинской «Капитанской дочки» Петруши Гринева еще до рождения записали его сержантом в Семеновский полк, так и эта ленинградская мадонна первых лет СССР видит будущее своих детей в пионерии – «детском саду партии».

Как мы уже говорили, роман «Мы живые» – своеобразный социальный заказ оставшихся в России родных и друзей Алисы Розенбаум. Нет сомнения, что умирающая на границе с Латвией Кира Аргунова декларирует мысли самой Айн Рэнд: жизнь возможна. Образ одиноко стоящего на заснеженной пограничной равнине деревца с редкими веточками легко расшифровывается: даже оно напряженно ждет будущей весны. Однако писательница вложила в уста истинного большевика Таганова вопрос: «Как жить человеку в государстве, которое не дает ему права на жизнь?»

Экранизация и переиздание романа

Роман «Мы живые» не принес Айн Рэнд коммерческого успеха и взлета на вершину литературного олимпа. Причин тому было несколько. Во-первых, как мы упоминали выше, антисоветизм был тогда в Америке не в моде. Во-вторых, издательство не приложило практически никаких усилий, чтобы должным образом провести рекламную кампанию. В-третьих, отклики на книгу в большинстве были резко негативные: рецензенты не только не поняли ее основного философского посыла, но и не оценили важности правдивого рассказа о тяготах жизни в СССР. Один из них прямо заявил: «Автор выливает на нас свою ненависть к коллективному существованию». Что ж, в этом он был прав: книга просто вопиет о том, что чрезмерное упоение коллективизмом безжалостно уничтожает личность. Достаточно критической была и оценка литературного стиля автора: критики сразу распознали, что английский не является ее родным языком. Особенно удивил Айн Рэнд негативный отзыв Ирины Скарятиной, также недавно бежавшей из СССР и написавшей о своих страданиях в нескольких книгах[345]. Несколько лет спустя Айн Рэнд встретила Скарятину во время одной из вечеринок. Писательница вспоминала:

«Она подошла ко мне и разразилась потоком похвал о том, какую замечательную книгу я написала. Я сказала жестко и холодно: “Почему вы не написали об этом в рецензии?” Она сконфуженно хихикнула, пожала плечами и поменяла предмет беседы».