Айн Рэнд. Эгоизм для победителей

В России она представляла Голливуд миниатюрой всего мира: «Там ты увидишь представителей всех национальностей, людей из разных социальных классов. Элегантных европейцев, энергичных, предприимчивых американцев, великодушных негров, тихих китайцев, дикарей из колоний. Профессора из лучших школ, фермеры и аристократы всех типов и возрастов жадной толпой бросаются к киностудиям Голливуда»[28]. Но, несмотря на свой международный имидж, сам Голливуд едва ли представлял собой нечто большее, чем животноводческий городок, который не мог сравниться с роскошью своей продукции. В 1926 г., когда Рэнд приехала сюда, крупнейшие студии только открывались, их привлекали социальные свободы Калифорнии и тёплый климат, означавший, что фильмы можно будет снимать круглый год. Дороги были сделаны как попало и могли внезапно заканчиваться тупиком с густыми зарослями кустарников; гряду холмов на востоке, где укрывались гремучие змеи и горные львы, покрывал чапараль. Помимо фильмов, главными экспортными товарами были апельсины и лимоны, росшие на окраине города. Недалеко от студий по улицам ходило невероятное количество людей в разных костюмах. «Шахтёрский посёлок в стране лотосов» – так говорил писатель Ф. Скотт Фицджеральд о раннем Голливуде. Менее позитивным было отношение его современника Натаниэля Уэста, называвшего этот город «свалкой мечтаний»[29]. Но Рэнд было мало что известно о подноготной киноиндустрии.

Напротив, приехать в Голливуд для неё было как попасть в один из вымышленных ею в детстве рассказов. Ей повезло приехать сюда в нужное время. Индустрия была ещё молода и относительно гибка; более того, середина 1920-х гг. ознаменовала конец немого кино, так что, хоть Рэнд едва овладела английским, она всё ещё могла надеяться на роль автора сценария. Диалоги, появлявшиеся в виде субтитров внизу экрана, были непременно краткими и примитивными. Действие в фильмах сопровождалось популярной фортепьянной музыкой, которую Рэнд обожала. В Чикаго она успела написать ещё несколько сценариев на своём ломаном английском.

Её первым этапом была De Mille Studio – организация её любимого режиссёра. Ни один из религиозных фильмов Де Милля не был выпущен в России, где он был известен как приверженец «гламурного общества, секса и приключений», по воспоминаниям Рэнд[30]. Портные написали для неё трафаретное письмо с представлением, которое она теперь вместе с пачкой своих работ держала в руках. Секретарь вежливо выслушал её рассказ, прежде чем указать ей на выход. И тогда она увидела его, самого Сесила Б. Де Милля. У ворот студии он сидел в своём автомобиле, двигатель которого не спешил заглушать, и был увлечён беседой с кем-то. Она смотрела, не отводя глаз. Де Милль, привыкший к низкопоклонству, был поражён глубиной её взгляда и подозвал к себе прямо из своего родстера. Рэнд, заикаясь, принялась объяснять ему своим утробным акцентом, что она только что приехала из России. Де Милль мог уловить интересную историю, когда слышал подобное, поэтому под впечатлением пригласил Рэнд к себе в машину. Он прокатил её по улицам Голливуда, назвал несколько известных имён, показал местные достопримечательности и пригласил посетить завтра место съёмок «Царя царей». После всего этого Рэнд обзавелась прозвищем «Чёрная икра» и получила постоянную работу статисткой.

Благодаря личной связи с Де Миллем она вскоре смогла занять место младшего сценариста в его студии. Её собственные первые сценарии были сырыми, но Рэнд могла отличить хороший фильм от плохого. К своему приезду в Голливуд она успела просмотреть и оценить более трёх сотен фильмов. В качестве младшей сценаристки она перебирала реквизит Де Милля и писала предложения по его улучшению. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Менее чем через год после отъезда из России Рэнд поняла, что осуществила некоторые из своих самых заветных мечтаний. Она поселилась в новом здании Studio Club, где с ней жили 80 начинающих актрис. Прекрасный дом в средиземноморском стиле был построен по проекту Джулии Морган. Основанный неравнодушными голливудскими матронами, Studio Club намеревался оберегать испытывавшую благоговение к кинематографу статистку от неприятностей, предоставив ей безопасное, доступное и охраняемое убежище. К ним не пускали мужчин, резиденткам предоставляли ряд полноценных занятий для совместного досуга, а каждую неделю здесь проводились чаепития.