Айн Рэнд. Сто голосов

С ее точки зрения, проповедь анархизма возможна только на детском уровне интеллекта. И тезис этот не подлежит обсуждению. В либертарианском анархизме она видела новейшую трансформацию русского анархизма, с произведениями сторонников которого познакомилась в России еще подростком. Однажды, когда после лекции в Форд Холл Форуме она раздавала автографы в Зеленой комнате, у нее вышло небольшое столкновение с одним типом, который оспаривал ее мнение и пытался ей навязать отрывок из произведения какого-то либертарианского анархиста. Произведение это было при нем, и он уговаривал ее прочесть из него отрывок. Айн с презрением отказалась и сказала: «Мне приходилось читать более авторитетных авторов, чем современные анархисты; я читала в оригинале русских анархистов». Кажется, она упоминала Кропоткина. Она считала анархизм субъективистской надуманной ерундой.

Давайте перейдем теперь к другой теме, к Фрэнку O’Коннору. Она рассказывала вам о нем что-нибудь еще?

Да, и кое-что я запомнил. Когда Фрэнку было шесть лет, его отдали в первый класс католической школы. По прошествии нескольких недель школьный учитель обратился к его родителям и спросил: «А где находится Фрэнк?» Родители удивились: «Что это значит? Мы каждый день отправляем его в школу». Учитель ответил: «Мы уже не первую неделю не видим его». Оказалось, что шестилетнему Фрэнку не понравилась католическая школа, так что он ушел из нее и самостоятельно записался в среднюю школу, куда и ходил каждый день. Родители возражать не стали и позволили ему остаться. Фрэнк был очень антирелигиозно настроен. Айн говорила, что относилась к религии мягче, чем он. В таком случае, скорее всего Фрэнк рос в католическом окружении, что и заставило его взбунтоваться.

Еще она рассказывала мне о том, что когда они с Фрэнком жили в Голливуде после того как поженились в 1929 году, Фрэнк однажды ехал в одиночестве, и его остановили за превышение скорости, — несправедливо, как он считал. Полиция доставила его к судье, и он отказался признать себя виновным, после чего его отправили на всю ночь в тюрьму. Айн не знала об этом и была очень взволнована, когда он вовремя не вернулся домой. Однако рассказывала она эту историю с явным восхищением… его отказ подчиниться несправедливому обвинению, несмотря на вынужденный ночлег в тюрьме, вызывал ее одобрение.

Фрэнк, сказала она, всегда интересовался теми районами, в которые расширялся город — пригородами, теми, которые росли, и теми, которые не менялись. Она сказала, что это было у него едва ли не хобби. Когда после продажи Источника студии Warner Bros’ они переехали в Голливуд, Айн хотела купить построенный Фрэнком Ллойдом Райтом дом Сторера[380], расположенный в Голливуд-Хиллз. Она хотела приобрести его из эстетических соображений, однако за дом просили очень много, и в итоге они предпочли выбранный Фрэнком дом с участком в долине Сан-Фернандо, потому что Фрэнк заметил, что Лос-Анджелес быстрее всего растет в этом направлении. Они подобрали себе особняк, построенный Ричардом Нойтрой, купили его за 24 000 долларов, а через двадцать лет продали примерно за 200 000 долларов (что в современных ценах составит больше двух миллионов). Так что Фрэнк внес весьма существенный вклад в их финансовую историю.

Однажды она сказала мне, что Фрэнк был очень хорошим водителем. Иногда она рассказывала мне свои воспоминания в расчете на то, что их запомню, на что мне не всегда хватало ума. В данном случае она выждала мгновение, и когда от меня не последовало реакции, спросила: «А знаете, почему я назвала его хорошим водителем, хотя сама не умею водить автомобиль?» Я спросил: «Так почему же?» И она ответила: «Целых три тысячи миль я видела его лицо только в профиль». Они несколько раз проезжали через всю страну, и во время этих путешествий он всегда смотрел только на дорогу, но не на Айн. На самом деле это не подвиг — находясь за рулем, ты смотришь прежде всего на дорогу — и на самом деле эта история больше говорит об Айн, чем о Фрэнке. По-моему, забавный анекдот. Айн, безусловно, продумала и сочинила его. И мне не без основания кажется, что я был не первым его слушателем.

Другой раз, после лекции, когда Айн и Фрэнк уже находились у двери и собирались уйти, в Айн буквально вцепился споривший с ней юнец. Она любила вопросы и обсуждения. Однако возражений не допускала, во всяком случае, со стороны людей, ничем не проявивших себя перед ней. Она сказала, что больше не желает с ним разговаривать, и тот выпалил: «Вы подвергаете цензуре мои идеи». Фрэнк немедленно отпарировал: «Откуда они могут у вас возникнуть?» — и оба они отправились восвояси. Так что и он умел поставить нахала на место. Я никогда не видел его иначе как благожелательным по отношению к Айн или ее друзьям, однако он без труда осадил зарвавшегося мальчишку.