Не сказал бы, что Айн было очень уж радостно в Голливуде. В Нью-Йорке ей было приятнее жить. В Чатсворте у нее был прекрасный дом, однако она больше любила Нью-Йорк и считала себя нью-йоркской жительницей. В этом городе она была счастлива. В известной мере она была помешана на Нью-Йорке. Помню, что в более поздние времена она могла видеть Эмпайр-стейт-билдинг из своей квартиры. Она обожала все это: дома, небоскребы… Приезжая в Нью-Йорк, Айн считала, что попадает в рай. В Нью-Йорке ей нравилось все. Она сама говорила это мне.
Как мне кажется, ею восхищались как писательницей. Политически все зависело от того, на какой стороне ты находился. Насколько помню, время это было плохим для киноиндустрии. Все эти междоусобицы и борьба всех со всеми, погубленные карьеры и все такое… это было ужасно.
Я был удивлен тем, что она прекрасно ладила со мной, хотя мы придерживались противоположных политических воззрений, однако не обсуждали их.
Нет-нет, никогда. Мы сотрудничали вне зависимости от собственных убеждений.
Помню, что Айн, случалось, разговаривала на эту тему, но не помню, чтобы она с кем-то спорила. Она очень строго придерживалась собственных идей, в этом не может быть сомнения. В этом отношении, с моей точки зрения, она вела себя как самая настоящая леди.
Фрэнк следил за домом, за всем, что творилось в нем, а кроме того, занимался садом. Он любил цветы и всякие растения. У него были один или два помощника. Он выращивал цветы и овощи. А на какое-то время устроил у себя питомник.
Из Фрэнка мог получиться хороший руководитель. Он был симпатичным и обаятельным человеком. Очень тихим. И очень обаятельным для тех, кто понимал это…
Да. Я знаю, что она ужасно, ужасно симпатизировала ему. Они были очень близкими друзьями. Я думал, что она назначит его своим наследником.
Они много говорили о политике. Они оба интересовались ею, как и писательским делом.
Она не рассказывала мне о своих оставшихся в России родственниках. Ее ужасало то, что их могли репрессировать из-за нее. Именно это служило главной причиной ее умолчания и бросалось в глаза. Именно поэтому она взяла себе имя Айн Рэнд. Я много лет не знал ее настоящего имени.
Нет, никогда не рассказывала! Мы считали его русским. Настоящего своего имени она тоже не называла. Я спрашивал ее об этом, и мы даже разговаривали с ней на эту тему, и она сказала, что боится повредить кое-кому в России. Но кому именно, родственникам или друзьям, не сказала. Не захотела сказать.
Уолтер Зельцер
Уолтер Зельцер руководил отделом рекламы и связей с общественностью студии Hal Wallis Productions, когда мисс Рэнд работала там сценаристкой. Впоследствии сделался кинопродюсером.
Даты интервью: 24 июня и 12 июля 1996 года.
Скотт Макконнелл:
Уолтер Зельцер
: С 1945 по 1954 год.Я считал ее очень твердой, умной и решительной леди, ставшей активисткой еще до того, как активизм[78]
сделался популярным среди женщин. Я склоняюсь к неприятию многих ее экономических и социальных идей. Я считал некоторые из них преувеличенными и эгоистичными с философской точки зрения. Я считал ее превосходной писательницей и очень и очень интересной женщиной. Она была одаренным человеком и умела проникнуть во внутреннюю суть своих персонажей и вообще людей.Могу подвести итог в том смысле, что, на мой взгляд, она была очень серьезным художником. Она делала свое дело эффективно и умело, о чем свидетельствуют все мои личные встречи с ней.
Помню, как она впервые пришла в наш офис и долго разговаривала с Уоллисом, знавшим толк в литературе. Сотрудничество их складывалось весьма эффективно. Я думаю, что в данном случае имело место взаимное уважение, весьма полезное при совместной работе. На них было приятно посмотреть: совместная работа сопровождалась невинным флиртом.