Айн Рэнд

Выступление писательницы слушали более четырех тысяч ВИП-персон со всех концов США и из-за границы. Ее речь, озаглавленная «The Sanction of the Victims» — «Добровольные жертвы»[46]^{357}, была посвящена роли бизнесменов в современном капиталистическом обществе. Рэнд вновь обрушилась на идеологию альтруизма и представила бизнесменов «жертвами неописуемой несправедливости», виктимизирующих самих себя и незаслуженно презираемых обществом, тогда как на деле именно они, по ее мнению, являются двигателями прогресса, источниками экономического роста и благосостояния буржуазного общества. Айн призвала бизнесменов гордиться тем, что они делают, перестать приносить себя в жертву общественной морали и сражаться за свой статус: «Сражайтесь за то, что является сущностью человека, — за верховенство его разума. Со светлой надеждой и полной уверенностью сражайтесь, осознавая свою безусловную правоту и веря в нее, ибо ваш нравственный принцип есть принцип жизни, ибо вы ведете бой за всё новое, ценное, великое, доброе — за всё светлое и радостное на земле»^{358}.

Отвечая на вопросы после лекции, писательница продемонстрировала весь диапазон своего могучего интеллекта: юмор, резкость высказываний, точность определений. Практически каждая ее реплика сопровождалась хохотом и аплодисментами. Досталось и польскому объединению независимых профсоюзов «Солидарность», и Рональду Рейгану, которого она считала полным ничтожеством, и СССР, и философии «морального большинства».

Кстати, в последовавшей после лекции дискуссии поднималась тема советско-американских отношений. Айн Рэнд заявила, что Америке не следует продавать Советскому Союзу зерно, компьютеры и технику, а дипломатические отношения с ним должны быть разорваны. По ее мнению, Россия являлась слабейшей страной на планете, единственным оружием которой была идеология альтруизма.

— Есть ли какая-нибудь надежда у России? — спросил кто-то.

— Нет, — однозначно ответила она.

По залу прокатилась волна хохота.

Главной ошибкой лидеров польской «Солидарности» она считала попытку побороть коммунизм с помощью «меньшего зла» — социализма, заранее обреченную на провал^{359}. Отметим, что в данном случае предсказание Рэнд не сбылось: вскоре, буквально через три-четыре года, в Польше и СССР начались события, запустившие маховик радикальных перемен, приведших к потеплению отношений с Западом и полной экономической и идеологической перестройке. Впрочем, тогда, в 1981 году, в мире не было, пожалуй, ни одного аналитика, который смог бы это предсказать.

После лекции многие бизнесмены выразили желание профинансировать проекты Айн Рэнд, в том числе съемки сериала «Атлант расправил плечи». Однако это оказался ее финальный триумф.

По возвращении в Нью-Йорк она стала еще слабее. Тем не менее в первый день 1982 года писательница снова была за рабочим столом — написала первую страницу второй части сценария сериала, следуя, как всегда, русской примете «как встретишь Новый год, так его и проведешь».

В феврале она была госпитализирована из-за проблем с сердцем и легкими. В апреле она должна была прочесть очередную лекцию на Форуме Форд-Холла в Бостоне[47]. Понимая, что не в силах сделать это, она попросила Леонарда Пейкоффа заменить ее. Последние годы писательница работала над книгой «Философия: кому она необходима». Осознавая, что не сможет ее закончить, она поручила Леонарду завершить и опубликовать эту работу^{360}.

Айн встречала смерть так же, как встречала жизнь: факты никогда не пугали ее. В начале марта она сказала: «Я хочу домой, хочу умереть дома». Зная, что пребывание в госпитале ничем не сможет ей помочь, врачи согласились ее отпустить. Вечером 5 марта на ее домашний номер позвонила Мими Саттон. Подошедший к телефону доктор сообщил, что пациентка в крайне тяжелом состоянии. Мими сказала в трубку: «Айн, я люблю тебя», — не зная, слышит ли та ее. На следующее утро сиделка позвонила Леонарду Пейкоффу и попросила его немедленно прибыть. Он приехал слишком поздно. У Алисы Розенбаум — Айн Рэнд — миссис Чарлз Фрэнсис О’Коннор — остановилось сердце.

Печальная новость облетела весь мир. О смерти знаменитой писательницы сообщали первые полосы газет и журналов. Группы поклонников собирались, чтобы почтить ее память, в университетских кампусах, парках и на частных квартирах. Попрощаться с Айн Рэнд в ритуальном зале на Мэдисон-авеню приехали сотни ценителей ее творчества со всей страны: политики, журналисты, бизнесмены, близкие друзья и просто знакомые, университетские преподаватели. На груди покойной лежала фотография Фрэнка, с которой она просила похоронить ее, а на пальце блестело золотое кольцо — то самое, которое в 1929 году надел Фрэнк в знак их брачного союза. Звучала музыка — но совсем не траурные марши или реквиемы, а ее любимые «ерундовые» мелодии, похожие на ту, которую она услышала в далеком детстве, на набережной в Сестрорецке или в Крыму. Специальные люди должны были следить, чтобы на церемонию прощания не прорвались Натаниэль и Барбара, однако они не приехали^{361}.