Айрин, Эйнри и остальные. Книга 1

— Ну да, спасибо за подарочек, госпожа. Отомстили, — улыбнулся Эйнри. — На самом деле я несказанно рад, что теперь меня наказывать можете только вы лично.

— А что ты теперь собираешься с этим подарком делать?

Парень плотоядно облизнулся.

— Как что?! Сейчас пойдем ко мне в комнату, растяну его на кровати и…

— Хорошо, идите.

— Вы меня прогоняете?! — Эйн от возмущения аж губу закусил.

— Ты сам сказал…

— Я пошутил, госпожа!

Упав на колени, уткнулся лбом сестре в живот, обнял ее и прижался к ней всем телом, крепко-крепко. Потом поднял глаза вверх:

— Госпожа, его нельзя оставлять одного, особенно первое время. Даже в мою комнату может кто-нибудь зайти и, увидев его, воспользоваться. Не думаю, что это хорошо отразится на его состояние. А им теперь может воспользоваться даже кухонный мальчишка, потому что только собаки во дворе равны с ним по положению или чуть выше. Он — моя вещь. Бесправный в квадрате.

Девушка задумалась, перебирая волосы брата, прижавшегося к ее животу щекой и почти мурлыкающего от удовольствия.

Вилайди тихо стоял у стены, пытаясь слиться с ней или выдать себя за элемент интерьера. На безумно длинных пушистых ресницах снова блестели слезы. Да что же сегодня за день такой?!

Если у брата и сестры светлые волосы отливали золотом, то у Вилайди они были с рыжиной. Не рыжие, а именно с легкой рыжиной. И брови, чуть темнее спадающей густой волной ниже талии гривы, красиво смотрящиеся на смуглом лице. И совсем темные ресницы. И тоненькая полоска светлых волос от пупка вниз. И даже в зелени глаз проскальзывали рыжие капельки. А по щекам — нежная россыпь веснушек.

Из одежды на парнишке по-прежнему были только одни штаны, но явно другие, чистые.

Мальчик почувствовал взгляд Айрин, но глаз не поднял и попытался слиться со стеной еще больше.

— Чего ты боишься, Вилайди? Я тебя не съем! Ты возбуждаешь во мне материнский инстинкт, а не женский.

Губы у парня обиженно вздрогнули.

— Госпожа шутит? Последние четыре года я даже у своей матери никакого другого инстинкта, кроме женского, не вызывал.

— А во мне вот не вызываешь. Ты слишком молоденький еще.

— Я?!

— Госпожа выросла не на Венге, малек, я же тебе говорил, — Эйнри повернулся в сторону Вилайди, при этом продолжая щекой прижиматься к Айрин, и ехидно ухмыльнулся: — Так что ты для нее тоже малек.

— Мне кажется, что тебя это должно радовать, — улыбнулась мальчику Айрин, — Или тебе хотелось бы, чтобы я воспринимала тебя по-другому?

— То есть вы не собираетесь меня использовать? Оба? Да?

Вилайди смотрел то на госпожу, то на своего владельца, пытаясь понять. Хороший раб должен понимать своих хозяев, чтобы угодить им. А мальчик был хорошим рабом.

Брат с сестрой задумчиво переглянулись.

— Знаешь, я тут в одной книжке читала…

Эйнри хмыкнул, пытаясь сдержать смех, потом не выдержал и рассмеялся.

— В любовном романе, госпожа?!

— Ну да! Так вот там…

— Я не буду иметь малька при вас, даже не просите! — парень вскочил с колен, глаза засверкали зелеными звездами…

— Почему?

— Потому что… При вас это будет неправильно. Ну неправильно, и все! Как раньше… Как со всеми…

— А ты уже имел мужчину в присутствии женщины?

— В присутствии и одной, и многих женщин. И я имел, и меня…

— А как это происходит? Похоже на то, как я использовала Сайни?

— Ну да… Обычно — да. Когда я был в возрасте малька, госпожа очень любила смотреть, как Сайни берет у меня в рот, а перед самым оргазмом приказывала остановится и ждала, пока я подавлю возбуждение. Потом все снова. Пока я не сорвусь. Тогда Сайни разрешали взять меня сзади. Иногда наоборот, я доводил Сайни и потом брал его. Просто я контролирую себя лучше, поэтому в меня играть можно было дольше. А одна из младших хозяек любила, чтобы я при ней имел одного из мальков. Он всегда так плакал и умолял его не трогать… Мне его жалко было, сил нет. Но когда я раз рискнул его приласкать перед тем, как… Меня потом высекли, в комнате у госпожи, но в присутствии этого малька. И он больше уже ни о чем не просил, просто лежал и всхлипывал. А потом я стал активно помогать Хозяйке Сабине и она всех от меня разогнала. Сказала, что днем я занят важными делами, а ночью мне надо высыпаться. Так что потом госпожа развлекалась или с одним Сайни, или подкладывала под него кого-то из наложников.

— Слушай, а твоя мать только смотрела и все? Или она тебя еще и…

— Иногда использовала. Но редко. Только когда много выпивала, и звала меня тогда именем отца. — Вначале Эйн почти кричал, потом, с каждой фразой, его голос становился все тише и эмоции в нем уже почти исчезли. Но в последней фразе они зазвучали снова — жалость. Жалость к своей матери. — Сайни использовали намного чаще, ему еще и тринадцати не было, когда она его в первый раз взяла.

Какая мысль посетила Айрин первой после всего услышанного? Правильно: "Как все здесь запущено!"

— То есть, ты предлагаешь выдать ему свечку и оставить стоять здесь у стены, пока мы с тобой мило развлекаемся? Или все же отведем его в твою комнату, запрем, а утром ты его выпустишь?