Айрин

Пенеола цеплялась за его тихий, низкий голос своим сознанием, но чем больше он говорил, тем менее понятной становилась для нее суть его слов. Палец, обмотанный в ткань тряпки, обвел ее пупок и погрузился внутрь. Трогал ли ее кто-нибудь когда-нибудь там? Прикасался ли к этому месту хоть один человек, кроме нее самой? Райвен вновь убрал руку и смочил тряпку в воде. Пенеола не двигалась, желая только одного: побыстрее отключиться. Но, проклятые силы, которые она так старательно просила оставить ее в этот раз, словно тиски удерживали ее сознание включенным.

— Исследуя обнаженное женское тело можно очень много узнать о характере его обладательницы. Чем пахнет это тело. Чем пропитана его кожа. Бережет ли хозяйка то, что дала ей природа, или пытается исправить недостатки, подаренные Югой. По телу можно понять, к чему готова женщина и на что она может пойти, ради воплощения своих самых сокровенных фантазий.

Горячая ладонь легла на лоно Пенеолы и двинулась вниз. В этот момент Пенеола не понимала, что с ней происходит. Откуда брались амирские силы для пребывания ее сознания здесь, почему воздуха вокруг вдруг стало катастрофически не хватать, и по какой причине ее сердце глухо заклокотало в груди, откликаясь на движения его пальцев там, внизу.

— Но все это… — Райвен запнулся, пытаясь сглотнуть ком, застрявший в его пересохшем горле, — все это ничто, по сравнению с тем, что дарят эти знания, когда действиями начинают управлять эмоции.

Пальцы погрузились в ее тело и надавили на нечто запретное… Выдох застрял в груди Пенеолы, прорываясь дальше вместе с глухим и тихим стоном.

— Юга… — прошептала она, зажмуриваясь и отворачиваясь от него, будто бы пытаясь не выдать себя и спастись от его насмешливого взгляда.

Она ведь забыла, что так бывает. А бывает ли так? И было ли с ней когда-нибудь? Она могла бы оттолкнуть руку Райвена. Она могла бы оттолкнуть его от себя. Она могла бы… Была в состоянии это сделать, но…продолжала тихо лежать, отворачиваясь от него и зажмуриваясь, что было сил. Пальцы раскрылись внутри, словно лепестки цветка на рассвете, погружая ее тело с истому, испытывать которую Пенеоле было стыдно. Ладонь заскользила по ее лону вверх и вниз, нарочито сильно лаская ее клитор. Рот Пенеолы приоткрылся, издавая слабый протяжный стон. Пальцы вцепились в настил над матрацем, сминая его и наматывая на кулаки… Продолжать, значит соглашаться… Продолжать, значит знать, что в действиях его нет ничего из того, что можно было бы назвать «эмоцией». Согласна ли она на это? Может ли она принять все это, и продолжать держать свои глаза закрытыми, дабы не смотреть правде в глаза? Урода невозможно хотеть! У урода нет права «на хотеть»! У нее нет этого права!

Райвен замер, глядя на лицо Айрин. Амир…

Пенеола распахнула глаза и повернула к нему голову.

— Амир… Кажется, я ошибся…

Смотреть, как ее глаза наполняются кровью было невыносимо. Видеть, как прекрасные черты идеального лица вновь покрываются рубцами, растягивая кожу в разные стороны и будто бы раздирая ее на части.

— Нет… — прошептал Райвен, припадая к ее лицу и поглаживая его своей рукой. — Нет…

Словно в приступе безумия, он начал ее целовать, пытаясь исправить все, все, что только что с ней произошло.

— Что… Что ты делаешь… — простонала Пенеола, закрывая глаза и встречая его губы.

Тогда… В омовенной… Она смотрела на него…так долго… Изучая каждую из черт его лица, она не раз задерживала свой взгляд на его губах. Но, даже в самых скрытых, самых потаенных желаниях своей устрашающей оболочки, она и представить не могла, что значит прикасаться к этим губам.

Когда он оказался сверху? Почему ее руки вместо ткани покрышки сминали рубаху на его спине? Почему рука его вернулась в то место, от которого он отнял ее? Язык… Его язык у нее во рту. И он ласкает так же, как и губы его, от которых нет сил оторваться… Нет сил оторваться… Нет сил…оторваться… Нет…сил…

* * *

Пенеола открыла глаза и присела, обнимая себя руками и пытаясь понять, где она находится и что с ней произошло.

— Эй-эй… Ты чего это…так резко…

Испуганный взгляд метнулся в сторону Райвена, который спокойно лежал рядом и, кажется, тоже спал.

— Где я, — пробурчала Пенеола, ощупывая свое тело под новым чистым платьем, которое на нее кто-то надел.

— Ты в шатре, — пробурчал Райвен.

— Я спала?

— Часов восемь, не меньше, — хмыкнул Райвен, подползая к ней и пытаясь вновь уложить на матрац.

Пенеола убрала его руки и отстранилась, пытаясь собрать свои мысли в общую кучу.

— Когда… Когда я уснула?

Райвен в ответ просто пожал плечами:

— Когда я тебя мыл.

— И…

— Что «и»? Я тебя домыл, переодел и накрыл пледом.

— И все?

— А ты еще чего-то хотела?

Пенеола, насупив брови, сначала просто хмыкнула, а затем, очевидно, осознав всю абсурдность того бреда, что ей приснился, с заметным облегчением выдохнула.

— Нет. Ничего. Спасибо.

— Эй, ты как вообще? Тебе лучше?

Пенеола осмотрелась по сторонам и медленно поднялась. Слегка пошатнувшись, она ухватилась за вовремя протянутую руку Райвена, и смогла удержать равновесие.