Айс и Ангел

В отличии от многих заключенных, в коллекции Айс не было "женских романов". Но самой большой неожиданностью для меня стала копия всего Тао Те Чинга, на его языке. Мне было недоступно ни прочтение этой книги, тем более на оригинальном языке, ни понимание написанного. Но, по потрепанной обложке было видно, что эту книгу читали и часто. Решив посмотреть на текст, я взяла книгу и раскрыла ее. Маленький листочек мелькнула и исчез под койкой. Я наклонилась и нашарила рукой маленькую картонку. Мое замешательство длилось несколько секунда. Это была черно-белая фотография. Три человека и собака. Мужчина, высокий и отлично сложенный, был невероятно хорош собой. На нем был классический костюм, белая рубашка и галстук. С ним под руку стояла великолепная женщина. Высокая и красивая, ее волосы собраны в стиле "Джэки Кэннеди". На ней был светлый дорожный костюм, белые перчатки и такая же сумочка, которую она придерживала одной рукой. Другой, она держалась за плечо девочки, в которой я немедленно узнала Айс. Она была одета в школьную форму, на ногах белые гольфы и спортивные туфли. Ее длинные волосы развевались на ветру. В ее чертах легко улавливалась та красота, которая была присуща ей теперь. Но, что больше всего задело и поразило меня, так это открытая и яркая улыбка на ее лице и взгляд, который смотрел на мир с доверием и надеждой.

На мгновение, все о чем я мечтала, это оказаться там, на этой фотографии и лично посмотреть в глаза той девочки, которой была Айс.

Я поняла, что плачу только когда слеза упала на фотографию. Соленая капля заставила расплыться изображение огромного черного пса, овчарки, который сидел у девочки в ногах. Камера запечатлела его попытку лизнуть девочку в лицо.

Смахнув слезы с лица и с драгоценной фотографии, я уставилась на Айс, а потом провела пальцем по ее голове и улыбнулась ей в ответ.

"Эта часть тебя все еще жива, Айс. Ты не спрячешь ее. Я помогу тебе. Я обещаю".

***

Тем вечером, я лежала на своей койке, а мое сознание было в камере у Айс и смотрело на фотографию. От нее веяло счастьем и выражение лица маленькой Айс не оставляло меня. Все это заставило меня вспомнить свою собственную семью и свое место в ней.

Мои родители были очень духовными людьми, которые хотели иметь большую семью и воспитывать своих детей в старых церковных традициях. Каждый месяц они надеялись на то, что Господь Бог пошлет им ребенка, но этого все не происходило. Когда, наконец, как решила моя мать, пришло время бросить все попытки, на свет появилась я. Мой отец всегда хотел мальчика и был страшно разочарован, когда я, плачущая и кричащая, появилась на свет. Я слышала, что иногда отцы растят таких детей как сыновей, но я воспитывалась как и полагается благовоспитанной дочери. Свободные платья чуть ниже колена, церковь по воскресеньям, вышивание, готовка и остальные прелести жизни.

Я ненавидела каждую минуту.

Пока остальные дети катались на велосипедах, строили плоты и шалаши, я училась печь пирожки.

Раз за разом. Раз за разом.

Книги стали моим единственным спасением. Я жадно читала все, что попадало мне под руку. Наши отношения с отцом нельзя назвать хорошими. Мне так были нужны его любовь и одобрение, а я получала отстраненное равнодушие. Я отчаянно любила его и он любил меня тоже. По-своему, как я думаю. Мы никогда не были близкими людьми с моими родителями.

Я знаю, что разбила их сердца, когда уехала из нашего города и приняла жизнь Питера. Со времени его смерти, я видела родителей дважды. В день моего приговора, когда меня потрясло, как быстро они постарели, а потом, когда мать пришла сообщить мне, что отец умер и она собирается переехать в Феникс, чтобы жить там со своей младшей сестрой. Она не смотрела мне в глаза, когда говорила об этом. Я сказала, что люблю ее, но она не ответила и я поняла, что для нее дочь мертва, как и муж.

Наверное, это должно было разбить мне сердце. Но, кажется, я стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что семья, которую ты сама создаешь, намного важнее семьи, в которой ты родился.

ЧАСТЬ 6

Три недели спустя я вновь была в библиотеке, но на сей раз в окружении амазонок. Амазонок, покрытых синяками и кровоподтеками, если быть точной. В тюрьме начались массовые беспорядки, жестокие стычки, одна другой хуже.

У Пони одна рука была на перевязи, а пальцы непомерно опухли и раздулись. У Сони пострадал нос. Похоже, только Криттер избежала явных повреждений.

– Кто-то должен с ней поговорить,-сказала Пони, потянувшись и скривившись от боли.-Мы не можем их больше сдерживать, а охрана-тем более. Начальник тюрьмы, похоже, не собирается вмешиваться, идиот.

Несколько пар глаз уставились на Корину, которая всплеснула руками:

– Не смотрите на меня, дамы.

Взгляды окружающих снова нацелились на меня. Я встряхнула головой.

– Ребята, не думаю, что получится. Она не выходит из камеры с тех пор, как ее освободили из карцера. Все вы видели, во что она превратилась: полумертвая и на три четверти безумная. Я пыталась уже дважды, и оба раза еле унесла оттуда ноги. Может, кто-то другой попробует?…