Айсберг под сердцем

— Чемпион — это факел, — продолжала меж тем Лера. — Человек все время рискует, но у него есть запас взрывной энергии. В общем, в нужный момент он может собраться. А главное, чемпион — это человек, внутренне совершенно свободный. Почему у нас сейчас такое резкое падение результатов почти во всех видах спорта? Сказывается страх, давление. А личностей нет. Хотя в последнее время ситуация выравнивается. Подрастает новое поколение, свободолюбивое, с большими амбициями.

— А если у человека нет таланта, а его заставляют?

— Тогда в ход идет все, кроме таланта. Булавки в коньки, серная кислота в лицо, интриги родителей, подкуп судей. Посредственность уверена, что, устранив талантливого конкурента, она получит заветный приз. Зачастую так оно и бывает.

— Дора талантлива? — в упор спросил Алексей.

— Скорее нет. Но она упертая, выносливая, у нее крепкие нервы.

— И сильные руки, — машинально подхватил он.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она ведь могла убить Женю? Я уж не говорю об Алине! Я знаю о пощечине.

— Давай не будем об этом, — поморщилась Климова.

— Лера, как не будем? — он встал. — Это уже невозможно замять. Я понимаю: ты своих девочек бережешь, — он взволнованно прошелся по комнате.

— Говори, не тяни, — жестко сказала она. — Я же вижу: у тебя камень за пазухой. Давай, бросай!

— Ну хорошо.

Вино его подогрело. И он решился:

— Я знаю, почему ты не сразу мне позвонила. Точнее, догадываюсь.

— И? — напряглась она. Климова прекрасно поняла, о чем он.

— Я хочу, чтобы ты мне это сказала.

Она молчала.

— Лера? Я понимаю, что ты чувствуешь к Гуле. Неудовлетворенный материнский инстинкт, да?

— Леша, это жестоко.

— Мы наконец затронули щекотливую тему. А давно пора. Почему у тебя нет детей?

— Я все время думала, что рано, — усмехнулась она. — А потом стало поздно.

— Сколько тебе лет? Сорок один? Сорок два? По-моему, еще не поздно. Ты в прекрасной форме, со здоровьем полный порядок.

— Морально поздно, не физически. Рожать не от кого, — она вздохнула. — Даже если для себя. Да, я перенесла эту неудовлетворенную материнскую любовь на девочек. В частности, на Гулю. Она жила в интернате, одинокий несчастный ребенок, до которого родителям нет дела. Мать приезжала редко, отец вообще не показывался. Она звала меня мама Лера. — Климова невесело рассмеялась. — Я к ней прикипела, Леша. Мне иногда кажется, что Гуля — моя дочь. Я все для нее сделаю.

— Потому-то ты ее и покрываешь, — мягко сказал он. Потом подошел к креслу, в котором она сидела, присел на корточки и заглянул ей в глаза. — Лера, а как же мы? Наше будущее ты не видишь? Считаешь, что можешь меня обманывать? Тебе придется выбирать… — он резко распрямился.

— Нет!

— Придется. Потому что мне поставили жесткое условие: либо я к окончанию сборов раскрываю это преступление, либо иду охранником в супермаркет.

— Не на плаху же! И не в тюрьму!

— Но я тебе этого не смогу простить. Ты требуешь от меня слишком много.

— Значит, ты меня не любишь!

— Значит, ты меня не любишь. Просто используешь.

— Леша!

— Говори или… уходи. Я буду работать один.

Она посмотрела на него с отчаянием. Потом решилась:

— Ну, хорошо. В ту ночь… Там еще осталось вино? Налей мне!

Алексей взял со стола бутылку и наполнил ее чашку. Он ждал.

— Когда я подошла к крыльцу, то увидела следы. — Лера замолчала и глотнула вина. — Следы были мужские.

— Мужские?!

— И… женские. Их было двое. Я знала, что Гуля встречается с мальчиком. Он тоже керлер, говорят, очень перспективный, хотя еще и молодой. Ему, кажется, двадцать один год. И вот у них с Гулей роман. Она тайком бегает к нему на свидания. Хотя сейчас это категорически запрещено. Я сразу поняла, что, воспользовавшись моим отсутствием, Гуля вызвонила своего жениха. Я слегка разозлилась, но самое ужасное ждало меня внутри. Я действительно не сразу поняла, что Женя мертва. Но когда поняла…

— То решила, что это дело рук Зариповой и ее жениха?

Лера молча кивнула.

— И ты принялась в прямом смысле слова заметать следы.

— Да. Сначала я привела в порядок крыльцо. Потом снова взошла по ступенькам, припорошила свои следы снегом. После тщательно проверила комнату.

— Это ты развернула Женю на спину?

— Нет. И подушку не я положила на место. Но у меня ушло какое-то время. Затем я собиралась с силами. А потом позвонила.

— С Зариповой ты на эту тему беседовала?

— Конечно! Она плакала, говорила, что это не они. Но Роза призналась, что Гуля из комнаты выходила. Я прижала Гулю к стенке, сославшись на Маркович. Сказала: девочка моя, какой смысл отпираться, надо подумать, как все скрыть.

— И что Гульнара?

— Опять плакала. Говорила, что ее парень здесь ни при чем. Да, она выходила, чтобы ему позвонить. Сидела на кухне, плотно закрыв дверь, они просто разговаривали по телефону.

— Полчаса?

— И я так сказала: Гуля, не ври.

— Она фактически призналась?

— Да. Теперь ты понимаешь мои чувства.

— А может, она правду говорит?

— Тогда кто?

— Надо побеседовать с парнем. Если и он в ту ночь выходил из своего коттеджа…

Лера взглянула на часы и ахнула:

— Господи! Почти полночь!