Айсберг в джакузи

— А…  — с облегчением вздохнула она.  — Купидон, я думаю, был или пьян, или двоечник по стрельбе из лука.

— А я бы сказал ему большое спасибо,  — произнес Эрвин, обращая последние слова к подошедшему официанту и расплачиваясь с ним.

— Вы очень красивая пара,  — сказал тот им напоследок.

— Вот слышишь, что люди говорят,  — улыбнулся Эрвин,  — а ты заладила: двоечник по стрельбе.

Он оставил чаевые аккордеонисту, и они вышли из оазиса спокойствия, тишины и отдыха. Эрвин продолжил экскурсию по городу. Анну поражала та любовь, с какой он рассказывал о своей столице, и его знание истории. Она замечала по улыбкам на лицах людей, что некоторые его узнают и даже здороваются, показывая свое уважение. А женщины, причем разного возраста, просто глазели на него. Анне льстило, что рядом с ней идет такой кавалер. Они подошли к огромному костелу, поражавшему своим величием, стремлением к небу и черными от старости стенами. Они вошли в костел медленно и чинно. Анна еще раз отметила их различие даже в вере.

— Христианство одно,  — шепнул Эрвин ей на ухо,  — только антураж разный.

— Очень разный,  — согласилась она.

В католическом костеле упор делался на статуи святых, центральное место занимала фигура мадонны с младенцем. По углам располагались захоронения. Люди не бродили по залу, а тихо сидели на длинных лавках, устремив взгляды на Мадонну. Весь костел украшали живые цветы, и только запах был знакомый, церковный  — аромат ладана и еще чего-то неуловимого, возможно, к нему примешивались просьбы, благодарности тысяч людей, посещавших это место. Они вышли наружу и сразу же прищурились от яркого солнца. В костеле было прохладно и сумрачно, а на улице становилось жарко.

— Быть в Вене и не послушать какой-нибудь концерт  — преступление! Ты любишь классическую музыку?

— Классика  — это хорошо. Я не могу сказать, что я  — фанатка, но кто же откажется от прослушивания такой музыки в хорошем исполнении, да еще в таком месте, как Вена,  — ответила Анна.

— Это просто чудесно! Идем,  — потащил ее за руку Эрвин.  — В нашей столице почти постоянно проходят какие-нибудь музыкальные фестивали. Здесь сам воздух пропитан музыкой, сюда съезжаются исполнители со всего мира. Билеты на концерты многих известных композиторов продаются на полгода вперед.

— Как же мы попадем прямо сейчас?  — удивилась Анна.

— Венскую оперу я тебе не обещаю, но есть один музыкальный театр, где моя семья имеет зарезервированную ложу.

— Ух ты!

— Я помогал восстанавливать здание этого театра. Там орган  — один из старейших в Европе  — и потрясающая акустика в зале,  — тащил ее Эрвин,  — идем, это здесь недалеко.

Двухэтажное невысокое здание встретило их афишей, сообщающей о репертуаре концерта и также о том, что во втором отделении будет звучать орган.

— Прекрасно!  — обрадовался Эрвин, желавший, чтобы этот день запомнился Анне надолго.

— Мы уже опоздали.  — Она посмотрела на часы.

— Пять минут!  — фыркнул Эрвин и потянул ее за собой.

Когда они вошли в фойе, к ним навстречу вышел маленький, сгорбленный старичок.

— Концерт, господа, уже начался. О! Господин Ламар, как я рад! Давно вы к нам не заходили!

— Бабушка моя была…

— Да, госпожа Ламар чаще балует нас своим вниманием,  — согласился служащий,  — сейчас я выдам вам ключи от вашей ложи.

— Спасибо, друг,  — ответил Эрвин.

Они прошли по широким коридорам, устланным темно-бордовыми ковровыми дорожками, по мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, к определенной двери. Эрвин открыл ее ключом, и они оказались в ложе. Анна вошла с замиранием сердца, было темно, звучала музыка. Она бросила взгляд в зрительный зал. Почти все места были заняты, только в бельэтаже и в таких же ложах, как у них, виднелись пустые кресла. Царила атмосфера театра, то есть ожидания чуда, чего-то необычайного. Она не могла не заметить по повернутым белым лицам, что многие люди обратили внимание на их появление. Они разместились в удобных бархатных креслах с золотыми кисточками на подлокотниках и погрузились в звуки музыки. Удивительное дело, человек без слуха не всегда определит фальшивые ноты, но даже он не сможет противостоять завораживающему действию музыки. Кого-то охватывает жалость к себе, кого-то ожидание радости, по крайней мере надежды на нее. Анна попыталась полностью уйти в звучащую музыку. Отвлекали ее только взгляды Эрвина, хотя они не могли ей не льстить. В антракте они вышли из ложи и направились в буфет. Меню помещалось на одном листе. Безоговорочно выбор был сделан в пользу кофе, к нему заказали сыр. Эрвин не сопротивлялся такому выбору. Здесь они сошлись с Анной во вкусах, так как оба любили этот продукт. Публика была соответствующая. Интеллигентные, умные лица, светящиеся глаза, люди все еще находились под воздействием божественной мелодии. Женщины одеты или в нарядные платья, или костюмы, но не с брюками. Люди разговаривали тихо, словно боясь спугнуть атмосферу, возникшую в зале. Словно музыка обрела здесь свое материальное воплощение.

— А я в джинсах!  — разочарованно произнесла Анна.  — Хоть бы предупредил меня, что мы можем оказаться в театре.