Айседора Дункан. Модерн на босу ногу

Без сомнения, спасение Айседоры – в искусстве. Но она просто физически не способна еще танцевать. Остается уповать на чудо.

И чудо приходит, однажды Айседора целую ночь и затем целый день бродила по берегу моря, пока прямо перед ней не возникли Дердре и Патрик. Дети шли, держась за руки и заговорчески поглядывая на свою маму. Айседора протянула к ним руки, стараясь двигаться быстрее, но как бы быстро она не шла, дети оказывались все дальше и дальше. Ноги вязли в песке, в лицо летели брызги, а она шла, бежала, спотыкалась, падала, снова поднималась и бежала… бежала… бежала. Дердре весело смеялась, подпрыгивая на месте, и вдруг, хлопнув ладошкой по плечу брата, понеслась вперед. Патрик мчался за ней, и

Айседора бежала, задыхаясь и падая, пока не рухнула лицом в песок, а накатившая на берег волна накрыла ее с головой.

Когда Айседора подняла лицо, дети были уже очень далеко.

«Дердре! Патрик!» – закричала Дункан и заплакала, бессильно колотя кулаками мокрый песок.

Должно быть, она, наконец, забылась сном или потеряла сознание. Потому что когда ее разбудили, последнее, что врезалось в память, – это мелькавший перед глазами потолок Сикстинской капеллы, почему именно он? Перед ней стоял прекрасный юноша, большеглазый, отлично сложенный, точно такой, как на одной из картин Микеланджело. Молодой человек только что вышел из воды, отчего его тело сверкало на солнце подлинными бриллиантами.

«Что-нибудь случилось? Я могу помочь?»

О чем можно просить, нет, молить только что вышедшего к тебе из картины придуманного юношу? И Айседора попросила его о любви. Все, что ей нужно сейчас, – это наконец перестать слушать призрачные детские голоса и сосредоточиться на будущем.

«Спасите меня, любите меня, дайте мне ребенка», – пролепетала она и с неожиданной силой обхватила пальцами запястье незнакомца, так, словно боялась, что и он исчезнет. Молодого человека звали Анджело, он учился на скульптора и был помолвлен с детства со своей соседкой. Впрочем, все эти малосущественные подробности Айседора узнала несколько позже, пока же она увела своего полубога – юного, не знавшего жизни Адама в красный замок.

На следующий день непривычно счастливая Айседора уже бежала к домику своей подруги, дабы сообщить благую весть: созданный Микеланджело юноша явился из моря, дабы принести ей любовь и потерянную радость бытия. Айседора гладила свой живот, в котором, по ее мнению, уже ждали своего часа Дердре или Патрик. Все сложилось как нельзя лучше, Анджело открыл ее любви, любовь исцелила душу, и теперь остается только дождаться ребенка.

Объяснение вполне удовлетворило Дузе, и она вызвалась познакомиться с Анджело работы Микеланджело, посетив его вместе с Айседорой в ателье, где тот ваял.

«Ты действительно думаешь, что он талантлив?» – спросила она, осмотрев готовые и начатые работы юного мастера. Спросила и тут же махнула рукой, главное, что он достаточно красив и Айседора снова влюблена. Таланта в ней на двоих хватит, а когда еще такой случай подвернется – отыскать молодого, здорового и пригожего отца для своего будущего ребенка.

Айседора и сама, похоже, понимала, что долго этот роман не продлится, поэтому старалась запастись впрок положительными эмоциями. Анджело работы Микеланджело действительно исчез в один прекрасный день, оставив вместо себя покаянное письмо, из которого, собственно, Айседора и узнала о его невесте и строгих родителях. Но дело было сделано, она понесла.

С приходом холодов Элеонора заторопилась к себе во Флоренцию, Айседора и Скин проводили ее до дома и отправились в Рим, где непривычно тихо отпраздновали Рождество и Новый год. Рим успокаивал Айседору, возможно, ей стоило задержаться как можно дольше в вечном городе, но неожиданно Дункан была сорвана с места телеграммой от Зингера, в которой тот умолял немедленно приехать в Париж.

Айседора тотчас же отказалась от снятой квартиры, и вместе со Скином они отправились на встречу с Лоэнгрином и его загадками.

Лучший номер в отеле Крильон, из окон которого открывался великолепный вид на площадь Согласия, по обыкновению Париса Зингера, был заставлен корзинами и вазами с белыми цветами, а на столе лежала купчая на гостиницу в «Бельвю», в которой Айседора могла теперь открыть школу на тысячу воспитанниц. Мечта – стеснительная и не терпящая излишнего внимания к своей особе истеричка, сколько лет Дункан обивала пороги богатых домов и взывала со сцены – безрезультатно. Возможность открыть школу нашла измученную и глубоко страдающую женщину, которая, потеряв все, теперь безумно хваталась за сумасшедшую идею помочь ушедшим от нее детям воплотиться вновь. К женщине, носившей под сердцем ребенка и уже не стремящейся ни учить, ни танцевать.

Тем не менее Дункан едет в Бельвю и осматривает пустую гостиницу с террасами, откуда открывается вид на Париж, на живописные в своей заброшенности сады, спускающиеся к самой реке.