Айседора Дункан. Модерн на босу ногу

Они не понимали и не собирались понимать друг друга. Ученицы страстно завидовали своей учительнице, молодые, вечно голодные акулы желали отхватить свой кусок славы и богатства. Давно исчез всеми любимый, щедрый и обожающий потакать капризам Парис Зингер, правда, уже устроившись в Греции, Айседора несколько раз уезжала куда-то по делам и возвращалась в компании лысоватого господина, которого она называла Венизелосом и с которым связывала идею процветания и свободы Греции. Им же не было дела до Греции, точно так же, как прежде до чужой им Франции. Впрочем, благодаря Венизелосу они быстро отказались от дурацкой идеи жить в палатках и приступили к репетициям во дворце «Запион». Других милостей не последовало, ни тебе автомобилей, ни шикарных нарядов или приглашений развлечься на какой-нибудь вилле.

Возвращаясь к ученицам, Дункан видела их любопытство и рассказывала без утайки все то, что они придумали вместе с министром. Готовятся грандиозные празднества в честь бога Диониса. Место действия – стадион. До этого времени необходимо придумать танцы, в которых, кроме профессионалов, будет участвовать тысяча детей. Мальчиков и девочек, которых они начнут принимать в ближайшее время. Так, все ученицы будут и репетировать танцы с Айседорой, и обучать свои группы детворы.

В Греции Айседора вводит распорядок дня: они встают на рассвете, умываются и, позавтракав стаканом молока с куском лепешки, идут в Акрополь созерцать, медитировать и, естественно, танцевать. День за днем. При этом учителя строго следят за тем, чтобы никто не смел курить или, упаси бог, притрагиваться к алкоголю. Школа Дункан – строгое вегетарианство и работа, работа, работа… каждый день купание и пробежки, очень скоро в школу придут новые ученицы, и тогда старшекурсницы должны показать, что такое железная дисциплина.

Айседора делает свое дело. Никогда она не была так близка к осуществлению давней мечты, целая труппа подготовленных танцовщиц, финансирование от государства, скоро будет объявлен дополнительный набор, но. что-то мешает Дункан, жестокая ревность скребется крысой, покусывая самолюбие самой знаменитой танцовщицы своего времени.

«Вот сейчас, когда я беседовала с Венизелосом о празднике на стадионе, где был в этот момент Вальтер? А где была Эрика»?

Айседора уже наблюдала их взгляды и даже трепетное касание рук, а что дальше? А как дальше? Позволить им любить друг друга, отказавшись от всяческих притязаний на Руммеля, а потом каждый день видеть их вдвоем, счастливых, влюбленных? – непереносимая мука. – Изгнать – ее окрестят ревнивой дурой.

Понимая, что еще полчаса таких самотерзаний, и она начнет срывать зло на правых и виноватых, Айседора уходит к морю и бродит от заката до рассвета по кромке воды, надеясь, что холодный ветер остудит ее пылающий ум, дав несколько часов передышки. Наутро, усталая и разбитая, спешит созерцать и танцевать, затем работа в классах, и снова никуда не деться от этих двух – сидящего за фортепьяно пианиста и бросающей на него пылкие взоры девицы в белой тунике.

Айседора пытается больше ходить, плавать, гуляет по ночам, изводит себя до такой степени, чтобы, едва прикоснувшись к подушке, буквально проваливаться в сон. Ничего не помогает. Нож для разделки бумаг соблазняет ее на убийство, лопата садовника… почему этот дурак оставил свое орудие труда на самом видном месте? На что намекают ножницы на туалетном столике? Когда при ней читают статью, в которой фигурирует убийство из ревности, Айседора горячо встает на сторону убийцы. «Довели – сами виноваты».

Понимая, что еще немного, и произойдет непоправимое, она решается на небольшое путешествие по дороге мимо древних Фив в Халкис, где на золотых песках некогда танцевали девушки Эвбеи на пиру в честь брака Ифигении. На этот раз путешествие проходит в дневное время, и Айседору сопровождают пожелавшая взглянуть на Халкас группка девушек и фотограф Эдвард Стайхен. Как это и следовало ожидать, ни коварный Вальтер, ни маленькая разлучница не пожелали составить им компанию.

Превратившись в заправского экскурсовода, Дункан потчует своих попутчиков историей, щедро сдабривая рассказ стихотворными вставками. Все в восторге, и только Эдвард с подозрением поглядывает на пылающие щеки Дункан. В то время когда девочки весело щебечут о пустяках, он ясно видит, что еще совсем немного, и Айседору хватит удар.

Стайхен прекрасно разбирается в людях, и в этой нелепой истории с весьма средним, на его взгляд, пианистом и великой Айседорой он целиком и полностью на стороне Дункан. Не нравится ему ни маленькая нахалка, хотя и ее понять можно, первая любовь, до приличий ли здесь? Но другие девушки, те, что откровенно смеются за спиной своей благодетельницы, – вот кто не достоин ни жалости, ни сострадания, ни тем паче хорошей судьбы.