Айседора Дункан. Модерн на босу ногу

Прием там был прохладнее, чем в студенческой среде, тем не менее его величество заглянул в уборную танцовщицы и пригласил ее подняться вместе в королевскую ложу, дабы представить Айседору ее величеству, но это знакомство не дало ровным счетом ничего. Королевская чета вполне могла почтить своим присутствием строительство храма или пригласить модную и весьма популярную танцовщицу во дворец, но они не собирались вкладываться ни в строительство, ни в возрождение древнегреческого театрального искусства. А значит, это следовало сделать Айседоре. Аполлон и его сестры живы, танцовщица знала это и была готова нести добрую весть по всему миру… но, к сожалению, она не могла передвигаться подобно стремительному посланцу богов Меркурию, которому нет дела до границ и человеческих условностей. Айседора же была вынуждена решать скучные задачи доставки камней на строительство, рассчитываться с местными рабочими и водоносами. Кроме того, ей приходилось вести переговоры с родителями «своих» греческих мальчиков, которые желали, чтобы дети учились или работали, прислуживая в кофейнях или на рынках, помогая пасти овец или ловить рыбу. Айседора обещала юным певцам театральную карьеру, собираясь вывести их в люди, и дать престижную и хорошо оплачиваемую профессию. Но можно ли было добиться этого в Греции, в которой за целый год не нашлось ни желающего предложить ангажемент импресарио, ни спонсора, ни приличной прессы, которая заставила бы людей заговорить о самоотверженных американцах, ратующих за возрождение греческого искусства.

Нет, начинания Айседоры не были понятны ни аристократам, ни тем более простым людям. И если кого-то и можно было облачить в туники и сандалии, так это детей или иностранцев, для которых подобный стиль был бы дикой экзотикой. Молодежь хотела одеваться и жить по европейской моде, традиционно предпочитая иностранное отечественному.

Жизнь бурлила и неслась вперед – картины синематографа с двух-трех минут увеличились до пятнадцати и даже двадцати. Документальные фильмы соседствовали с первыми художественными, в которых бушевали страсти одна захватывающе другой. Постепенно киноактрисы с их ярким гримом начали входить в безусловную многонациональную моду, завоевывая сердца и заставляя женщин краситься и одеваться, согласно увиденному на экранах. В общем, возрождение Греции было не интересно прежде всего грекам.

Студенты хоть и являлись отличнейшей публикой, готовой отбивать ладоши на спектаклях мисс Дункан, но они не могли оплачивать аренду театра или устраивать Айседоре турне по своей стране. Каждый день Айседора занималась с хором в зале при гостинице, в которую они переехали вскоре после начала строительства храма. Дети пели словно ангелы, но стоило немалых трудов научить их еще и двигаться, сопровождая танцы Айседоры, которая выступала с сольной партией.

В конце концов, Дункан была вынуждена смириться с происходящим. Она не сумеет переделать греков, даже если посвятит этому всю оставшуюся жизнь, зато она может продолжать свои греческие танцы в Европе. Усилит программу греческим хором и снова начнет гастролировать по городам и весям. У нее ведь есть импресарио, достаточно отбить телеграмму, и театры Германии откроют свои двери. Из газет Айседора знала, что сразу же после ее последних блистательных гастролей появились десятки подражательниц, надевших белые туники и украсивших сцены голубыми занавесями. Многие из них называли себя ученицами легендарной Айседоры и ее последовательницами, самые наглые представлялись ее именем, копируя прическу, наряды и беззастенчиво подделывая американский акцент. С этим определенно нужно было что-то делать, и не сидя в Афинах. Вообще, по большому счету, она сама была во всем виновата. Сначала поднять такую волну, а затем вдруг отойти на целый год от дел, убежать в Грецию, оккупировать никому не нужный холм.

Договорившись с родителями мальчиков и уболтав студента стать в Европе их переводчиком, помогая в общении с маленькими актерами («новогреческая» танцовщица по-прежнему не знала греческого языка), Дунканы были готовы к новым подвигам. Десять мальчиков шли по перрону за своей учительницей, завернутой в греческий белоголубой флаг. Их сопровождали родственники детей и обожавшие Айседору студенты.

Возвращение божественной Дункан должно было стать событием для любившей ее публики, и если копирующие ее самозванки могли повторить трюк с белой коляской, Айседора вышла из поезда в Вене в сопровождении курчавых загорелых мальчиков, волосы которых были украшены лавровыми венками и цветами, все как на подбор в ярких туниках, сандалиях и, естественно, без штанов. Явление, мягко говоря, шокирующее. Решившие, что представление уже началось, публика приветствовала Айседору, а она, пользуясь случаем, произнесла речь прямо у поезда. После чего компания отправилась в гостиницу «Бристоль», где они заняли целый этаж.