Айседора Дункан: роман одной жизни

Через неделю после женитьбы, 10 мая, молодожены полетели первым регулярным рейсом Москва — Кенигсберг. На следующий день они в Берлине, в отеле «Аллон», одном из самых шикарных в городе. Берлин, как и Париж в ту пору, был наводнен русскими эмигрантами, бежавшими из России в 1917 году: аристократы, разорившиеся торговцы, офицеры-белогвардейцы, авантюристы, писатели, артисты, музыканты, художники. Приезд Айседоры и Есенина вызвал немалый переполох в русской колонии, антибольшевистские настроения которой со временем все усиливались. Естественно, их пребывание в Берлине началось со скандала. На следующий день по прибытии в Доме искусств перед публикой, состоящей сплошь из эмигрантов, Есенин не придумал ничего лучше, как взобраться на стол и запеть «Интернационал». Послышались свист, угрозы, началась потасовка… одним словом, настоящий скандал, и о нем на следующий день сообщили все газеты.

В такой ситуации Сергей чувствует себя как рыба в воде. Надо, так еще и масла в огонь подольет. Выступая как певец рабоче-крестьянской революции, он подчеркнуто появляется в Опере под руку с Айседорой во фраке и цилиндре. Высокомерно осматривая недоброжелателей, крутит в руке трость и горделиво сообщает журналистам, что он заказал себе костюмов больше, чем самый завзятый модник сможет износить за всю жизнь. Каждое утро парикмахер «Адлона» поднимается к нему в номер: бритье, массаж, мытье головы, завивка, пудра от «Пату» и духи «Ветивье» от Герлана. Апартаменты, занимаемые ими и оплачиваемые Айседорой, стоят в день столько же, сколько получает в месяц банковский служащий. Счета от бармена не меньше. Прибавьте по-царски щедрые чаевые швейцару и дежурному на этаже, которым приходится вносить поэта в номер мертвецки пьяного, раздевать и укладывать в постель. И мадам тоже… иногда.

Репортеры неустанно интервьюируют супругов. После нескольких пустяковых вопросов, нацеленных главным образом на поддержание рекламы Айседоре, они переходят к тому, что больше всего интересует читателей, — жизни в Советской России, сказочной стране для одних и преисподней для других. Сколько бы вопросов ни задавали Айседоре о пролетариате, искусстве или о голоде в Поволжье, она неизменно переходила на тему, более всего волнующую ее:

— Я так люблю Россию… Это волшебная страна… И потом, что вы хотите… Я люблю Сергея. Вы знаете, это самый большой поэт своего поколения…

И так далее…

А когда вопросы задают Есенину, он афиширует свою верность советской власти и революции, спасшей мир от отчаяния. Конечно, так он защищался от тех, кто обвинял его в том, что он бросил своих товарищей, борющихся с неимоверными трудностями, а сам полеживает на мягких диванах в Западной Европе.

Вскоре по приезде Айседора и Есенин узнают, что в Берлине Максим Горький.

— Почему бы нам не нанести ему визит? — спрашивает Айседора. — Я никогда его не видала.

— Если хочешь, — ворчливо отвечает Сергей. — Но предупреждаю: у него отвратительный характер.

— А мы его приручим. Я станцую что-нибудь, а ты прочтешь последние стихи. Ему будет приятно.

— Ты думаешь?

— Я уверена.

«Она глупа, как пробка, и при этом вечно улыбается без причины», — записал после ее ухода в своем блокноте автор «На дне». Н. В. Крандиевская, жена Алексея Толстого, присутствовавшая при их встрече, была более снисходительна. Она только вздохнула: «Божественная Айседора! Жаль, что время оказалось таким жестоким по отношению к гению этой женщины!»

Поэт произвел лучшее впечатление. Когда он читал финальный монолог из «Пугачева», Горький не смог сдержать волнения и почувствовал спазм в горле. «Берегите этого молодого человека, — сказал он Айседоре, расставаясь. — Он — гений». И сразу после их ухода записал такие слова: «Сергей Есенин не человек, это живой язык, созданный природой специально для поэзии, чтобы выразить бесконечную печаль степи, любовь ко всему живому и жалость к роду человеческому. И все же Есенин ничего не любит. Но, может быть, в этом и состоит секрет его власти».

Частная жизнь Айседоры и Сергея в Берлине немногим отличается от той, какая была в Москве: насилие, нежность, любовь, ненависть, объятия, слезы, побои, раскаяние. Осознают ли они сами, что делают? Благодаря алкоголю они живут вне правил и норм. Избегают друг друга, ищут друг друга, сталкиваются друг с другом, как два дрейфующих плота. Сергей всегда выходит победителем из их жестоких стычек лишь потому, что он чувствует себя беспредельно любимым и не боится мести со стороны своей жертвы. Инстинктивно он понимает, что на его грубость ему ответят любовью, а каждый его удар кулаком будет оплачен ласками и подарками. Как опытный осквернитель, как поэт, видящий невидимое, он рассчитывал на радость униженного. И не ошибался.