Айседора: Портрет женщины и актрисы

Боже мой! Вы бы видели ее большие глаза, наполнившиеся слезами возмущения. Она была так же оскорблена, как раньше, когда какой-то мужчина поцеловал ее ножку, помогая ей надеть туфли. В слезах она сказала нам: «Почему я должна свернуть со своего трудного новаторского пути и исполнять перед культурной аудиторией обычные светские танцы, которые были доступны мне в четыре года? Если бы это было моей целью, я бы пошла в варьете и имела бы кучу денег». Было бесполезно убеждать ее в том, что она должна включить этот номер в программу, чтобы продемонстрировать, как она способна облагородить обычный танец. Не произнеся больше ни слова, она ушла. Как удивительна ее преданность своему искусству!

Ее повседневная одежда представляет собой странное сочетание старинного и современного стилей и экзотична до такой степени, что при ее появлении на улице все движение замирает на несколько минут. А она даже не замечает этого.

…она исполняла танец, изображающий ангелов, которые оказывают почести богу и ублажают его музыкой. Увидев это, я почувствовала, что с этого момента любой другой танец покажется мне неуклюжим и надуманным.

Она выразительна, как восторженная вакханка, как нимфа, охотящаяся за фавном. Это и составляет ее сущность…»⁴

Отклики на дебют Айседоры были восторженными. Говорили о ее свежести, о ее «ангельском лике» («Если бы мисс Дункан была более откровенна, она бы согласилась с тем, что выбрала «Весну» потому, что черты ее лица полностью отвечают требованиям Боттичелли к красоте. И никто бы не счел это похвальбой!»)⁵, о ее жизнерадостности, ее трогательной скромности и босых ногах. Один из критиков 20 апреля 1902 года отмечал, что, несмотря на спонтанный характер ее танца, «этот новый вид искусства… не просто гармония случайных движений, это… тщательно составленный танец. Ей удалось найти совершенно новые движения человеческого тела. Она обладает тем же величием, что и греческие нимфы, которые несли свое хрупкое тело с удивительной легкостью…»⁶.

И все же в этом было нечто более значительное, чем просто техническое мастерство. В той же статье пытались проанализировать любопытный эффект, который она производила.

«В начале вы видите нечто необычное, даже странное. Как правило, выразительные движения ног полны чувственного очарования. Но ее ноги, хотя они очень красивы, не говорят на этом языке. Они пытаются выразить то, что мы могли видеть только во сне. И сразу же ее руки, ее лицо, все линии ее прекрасного тела говорят нам удивительные вещи. Одним словом, они становятся выразителями ее души. Публика смотрит на нее так, словно хочет впитать радость и ощущение весны, таящиеся в ее душе».

Этот обзор интересен тем, что доказывает: концепция Айседоры о танцовщике, «который… достигает такой степени естественности, что его тело является лишь выразителем его души»⁷, не пустые слова. Она подтверждается на уровне понимания публикой.

Ее второе выступление 20 апреля в театре «Урания» было столь же триумфальным. Когда она закончила свой последний номер — «Бахус и Ариадна», зрители не хотели уходить из зала. Внезапно переменив свое решение, Айседора попросила оркестр исполнить «Голубой Дунай» и стала танцевать с невероятной страстью. Если ей и до этого аплодировали с большим энтузиазмом, то теперь она сорвала восторженную овацию. Ее потрясающее чувство музыки и импровизационность танца сделали этот номер одним из самых популярных в ее программе. С тех пор, где бы она ни выступала, публика обязательно требовала «Голубой Дунай».

Для этих двух выступлений в «Урании» Грож пригласил ведущего молодого актера Оскара Бережи, выступавшего в Национальном театре, чтобы он читал классические идиллии и оды, которые сопровождали танцы Айседоры. Двадцатичетырехлетняя американка не могла не заметить, что этот красивый молодой человек, высокий и прекрасно сложенный, с черными вьющимися волосами, смотрит на нее с обожанием. Потом они встретились на приеме. Выразительный взгляд его темных глаз, полный живого интереса, не оставил у Айседоры ни малейших сомнений в том, что он очень увлечен ею. «Когда он улыбался своими яркими, чувственными губами, его улыбка была белоснежна. С первого взгляда мы не сумели скрыть нахлынувших на нас чувств. С первого взгляда мы были уже в объятиях друг друга, и никакая сила за земле не могла помешать этому»⁸.

Он пригласил Айседору с матерью в Королевский Национальный театр на спектакль «Ромео и Джульетта» со своим участием. Его выступление в заглавной роли усилило впечатление, которое произвели на Айседору его удивительная красота и порывистая натура. После спектакля они отправились вместе ужинать, и с той поры Оскар стал частым гостем в квартире Дунканов.