Айшет. Магия разума

– Ошейник…

– Да, Шани. Мы его распилили, когда получилось. Оказалось, что там камень, который вделан в серебро, он блокирует способности. Ну и не стали выкидывать, мало ли что? Как видишь, пригодилось.

Я видела.

И ведь ношу с детства, даже в голову не приходило, что это блокиратор! С чего бы? Мне просто мама его подарила, и я его носила, сначала подвязывала кожаным ремешком, как взрослая, потом доросла до браслета, чтобы он не сваливался…

Я медленно выдохнула – и стянула серебряную полосу с руки.

* * *

Я чувствовала себя, как человек, который упал в ручей головой.

И теперь меня несет, вертит, крутит…

И это – больно!

Нет, не так! Это БОЛЬНО!!!

Три человека. Три взгляда. Три потока мыслей.

Корс.

Самый резвый и быстрый поток, самый резкий и расплывчатый. Мысли скачут во все стороны, и кажется, что ты пытаешься удержаться верхом на диком кабане. Причем не в восторге от этого и ты, и кабан.

- Интересно, Шанька правда мысли читать сможет? Тогда она про удочку узнает. И про Миха, и про то, как я им муравьев подсунул… а кусачие были, заразы… зато на них хорошо рыбу прикармливать… но если отец узнает, я потом на задницу долго не сяду…

Мамин поток мыслей, более ровный

- Неужели дочь все-таки унаследовала этот дар? Страшно… Бедная моя девочка.

Всплывает в памяти мамы лицо полного мужчины лет сорока, с окладистой черной бородой, с жестокими черными глазами, и я понимаю – это ОН.

Мой настоящий отец.

- Трей Сирант был мразью и подонком, но дар у него в роду был. И если он усилился… Шани? Неужели… Нет!!! ПРОЧЬ!!!

Это похоже на кастрюлю с молоком.

Мысли мамы, до того более-менее упорядоченные, вдруг вскипают. И я просто ничего не могу в них разобрать, столько там всего намешано. Испуг, страх, боль, тоска, лица рыжеволосой девушки и черноволосого мужчины сливаются в дикую мешанину, и я бегу, чтобы не потеряться в ней.

И в отчаянии перевожу взгляд на отца.

Там только одна мысль. И от этого становится спокойнее и уютнее.

- Я так и знал.

Я закрываю лицо руками, но не могу отгородиться от сплошного потока.

Удочка, муравьи, Мих, я сама, опять муравьи и рыбина…

Отчаяние, страх, трей Сирант, Тиртан, картины золотистой песчаной страны, и опять страх, море, и желание бежать…

Холодное спокойствие человека, который понимает, что худшее уже произошло. Теперь надо что-то с этим делать.

Я захлебываюсь в этом потоке, тону в нем, и не знаю, куда деться от льющихся со всех сторон мыслей. И именно отцовская рука надевает на меня браслет, отсекая их. Оставляя только чувства.

Разноцветные, яркие…

Восторг и ужас со стороны Корса, мамино отчаяние, отцовскую решимость принять бой…

– Светлый! Что это такое?

На стол капает красная капля, вторая…

Из носа у меня пошла кровь. Почему? Что случилось?

Мама встает и протягивает мне передник.

– Прижми. И запрокинь голову.

Я так и делаю. Сейчас, остановится кровь, и мы поговорим. Светлый, за что?

За что ты наказал меня таким… даром?

Ну уж – нет! Это не дар, это проклятие!

* * *

Кровь долго не успокаивалась. Но говорить мне это не мешало.

– Почему?

– Что именно? Я же мыслей не читаю, Шани?

Говорит отец, как самый спокойный. Я моргаю глазами, и крепче прижимаю полотенце к носу.

– Пап, почему только сейчас? Почему вы раньше молчали? Почему меня не учили? Почему – так?

Отец смотрел ласково и тепло.

– Солнышко, а как ты себе это представляешь? Шани, ты наша дочь и маг разума – в перспективе? Сильный маг?

Я подумала.

Представила себе эту картину, впечатлилась, подумала еще раз.

– Я бы не рассказала! Никому!

– И не начала бы снимать браслет? Тренироваться? Пробовать свои силы?

– Эммм…

Я задумалась еще раз.

Начала бы?

Нет?

Начала бы… папа прав, полностью и целиком. Я попробовала бы, хоть с животными, хоть с кем, я бы не устояла.

– Если человек делит свое поведение на две половинки, допустим, дома ты вела бы себя, как маг разума, а на людях, как обычный ребенок, ты бы выдала себя, Шани. Рано или поздно, так или иначе… это как хорошие манеры. Аристократ никогда не сможет стать крестьянином – и наоборот. Из крестьянки не сделаешь герцогиню.

Я и не спорила, сдались они мне, что первые, что вторые. Но… неужели мама права?

– Мы – другие. Мы тиртанцы, мы иначе говорим, иначе двигаемся, думаем, мы лет семь кочевали с места на место, привыкая к Риолону. Потом уже осели на баронских землях, и то – сколько раз мы были в деревне?

Мало.

– Мы с кем-то водим дружбу?

– Н-нет… я думала, это потому, что папа – лесник? И от него браконьерам достается?

– И так тоже. Но ведь лес большой, тут не уследишь, здесь упустишь, всегда есть возможность договориться, подружиться? Понимаешь?

Я понимала. Мих пару раз о чем-то таком говорил, просто мне было неинтересно. Папа ведь знает, как лучше?

– Понимаю.

– Мы живем на отшибе не просто так. Мы стараемся держаться подальше от людей….

– Сколько? Всю жизнь?

Отец вздохнул. Опустил голову, помолчал пару минут…