Айван, единственный и неповторимый

Я подхожу к стеклу, которое разделяет нас, и прикладываю свою руку к ручке Джулии – ладонь к ладони, палец к пальцу. Моя кисть больше, но вообще-то не так уж они и различаются.

«Я буду скучать по тебе, – говорит Джулия. – И по Руби с Бобом. Но это к лучшему. Ты заслуживаешь иной жизни».

Я вглядываюсь в ее темные глаза и очень хочу, чтобы у меня нашлись слова для ответа.

Шмыгая носом, она идет к клетке Руби. «Счастливой тебе жизни, Руби», – говорит Джулия.

Руби испускает негромкий трубящий звук. Она просовывает свой хобот между прутьев и касается плеча Джулии.

«А где же Боб? – спрашивает она. Оглядывается, смотрит под столами, в клетке, возле урн. – Пап, – говорит она, – ты не видел Боба?»

«Боба? Нет», – отвечает Джордж.

Джулия хмурит брови: «Что же теперь с ним будет, пап? Что, если Мак закроет весь торговый центр?»

«Говорит, что попытается сохранить его и без животных, – отвечает Джордж. Он засовывает руки в карманы. – Я тоже волнуюсь за Боба. Но такие, как он, никогда не пропадут».

«Знаешь что, пап? – В ее глазах зажигается огонек. – А ведь Боб мог бы жить вместе с нами. Мама любит собак, ей с ним было бы веселее и…»

«Джулс, я еще даже не уверен, будет ли у меня новая работа. Может статься, я не смогу прокормить даже вас, не говоря уже о какой-то дворняжке».

«Я могла бы тратить на него свои деньги за выгул соседских собак…»

«Извини, Джулс».

Джулия кивает: «Я понимаю».

Она уже идет к выходу, но вдруг разворачивается и снова бежит к моей клетке. «Я почти совсем забыла. Это тебе, Айван».

Она просовывает в мою клетку листок бумаги. Это рисунок, на котором изображены Руби и я.

Мы едим изюм в глазури. Руби играет с другим слоненком, а я держусь за руку какой-то симпатичной гориллы.

У нее красные губы, а в волосы заправлен цветок.

Сам я, как и на всех остальных рисунках Джулии, выгляжу весьма элегантным парнем, вот только у этого портрета есть одно маленькое отличие от предыдущих.

На этом рисунке я улыбаюсь.

щелк

Дверь в мою клетку распахнута. Я не могу отвести от нее глаз.

Моя дверь. Открыта.

Огромный ящик сдвинули с места, и теперь он тоже открыт. Люди поставили его прямо напротив выхода из клетки.

Если я выйду из нее, то войду в ящик.

Дама из зоопарка (ее зовут Майя) снова здесь.

Щелк. Изюм в глазури.

Щелк. Крошечные зефиринки.

Щелк. Спелая папайя.

Щелк. Долька яблока.

Час за часом, щелчок за щелчком.

Я гляжу на Руби. Она внимательно следит за тем, как я поступлю.

Я касаюсь ящика.

Я вдыхаю запах его темного нутра, где меня ждет спелое манго.

Щелк, щелк, щелк

Я должен сделать это. Из-за прутьев своей клетки на меня смотрит Руби, а этот ящик – путь наружу.

Я делаю шаг вперед.

идея

После того как я возвращаюсь из ящика обратно в клетку, меня осеняет одна очень хорошая идея.

Я говорю Бобу, что он мог бы украдкой пробраться ко мне в ящик и поселиться в зоопарке.

«Ты что, забыл? Я же дикий зверь, Айван! – говорит он, обнюхивая пол в поисках крошек. – Неукротимый и неустрашимый!»

Он пробует кусочек сельдерея и выплевывает его. «К тому же меня заметят. Люди, конечно, существа тупые – но не настолько же».

уважение

«Айван? – зовет Руби. – Как думаешь, я понравлюсь другим слонам?»

«Я думаю, что они будут от тебя в восторге, Руби. Ты станешь частью их семьи».

«А что ты думаешь про себя и других горилл?» – снова спрашивает она.

«Я силвербэк, Руби. Вожак. – Я расправляю плечи и выше поднимаю подбородок. – Я не должен нравиться им. Это они должны уважать меня».

Но, говоря это, я задаюсь про себя вопросом: смогу ли я вообще заслужить среди них хоть какой-то авторитет.

В своей жизни мне почти не приходилось бывать настоящей гориллой – не говоря уже о роли силвербэка.

«Как ты думаешь, другие слоны будут знать какие-нибудь шутки?»

«Если нет, – говорю я, – ты их научишь».

Руби хлопает ушами. Взмахивает хвостиком: «Знаешь что, Айван?»

«Что?» – спрашиваю я.

«Думаю, завтра я войду в этот ящик».

Я смотрю на нее с нежностью: «По-моему, это правильно. И Стелла со мной наверняка согласилась бы».

«А как ты думаешь, другие слоны умеют играть в салки? Я очень люблю салки».

«Я тоже», – говорю я и вспоминаю свою проворную сестричку, несущуюся сквозь кусты, всегда на полшажка впереди меня.

фотография

Поздней ночью Мак открывает дверь в мою клетку. Полная луна освещает его поникшие плечи. Мне кажется, будто он стал меньше ростом.

Встревоженный Боб в мгновение ока спрыгивает с моего живота и ныряет под Не-Салки.

«Можешь не прятаться, пес, – говорит Мак. – Я знаю, что ты здесь спишь, – он садится на свисающую шину, – так что вполне можешь провести здесь еще одну ночь. Завтра твой приятель уезжает».

Завтра? Внезапно в животе у меня становится пусто. Я не готов. Мне нужно больше времени. Я еще не со всеми попрощался. Я еще не все обдумал.

Мак вытаскивает из кармана рубашки маленькую фотографию. Это я в молодости. Мы с Маком сидим на переднем сиденье нашей машины. Верх ее откинут. У меня на голове бейсболка, а в руке – рожок с мороженым.